Послушайте, а вы почему про нее спрашиваете, а не про Пашу? Сейчас перезвоню, что-то он долго не едет… Да кто она такая вообще?!
* * *
На жаргоне художников это называется — нашлепок. Не этюд, этюды немножко другое. Этюд пишется с натуры, либо самоцельно, ради гимнастики для кистей и глаз, либо как материал для будущего большого полотна, его прообраз или вариант, а чаще фрагмент, кадр, из которых потом монтируется целое. В нашлепках же художник придумывает и продумывает живописную композицию целиком, нащупывает, прикидывает, ищет, выбирает лучшее решение. Из головы, из себя, изнутри.
Мелкие неряшливые мазки дробились, пестрели, не давали разглядеть общей картины — только если отставить на вытянутой руке. И тогда проступают фигуры, большие цветовые пятна, контрасты, динамика, композиция. Вот, оказывается, как он это видел. Как оно должно было быть.
О своей «Репетиции времен» Михайль уже несколько лет, и особенно в тот, последний год рассказывал не только мне — втирал всем и каждому, навязчиво, взахлеб, с тем напором и звонким шумом, каким отличаются голые идеи, чересчур грандиозные и громогласные, чтобы когда-нибудь хоть как-то воплотиться. Все и воспринимали это именно так, и даже я. Впрочем, мне было тогда чем заняться, что пробивать и ради чего срываться с катушек — и без Михайля с его идеями, слишком безумными и слишком внутренними для жизни.
«Репетиция времен», да. О ней слышали все. Вхожие в его мастерскую видели и неприлично гигантский подрамник с поведенным в углу холстом, но — я знаю, я расспрашивала, после, потом, когда оно уже не имело особого значения, — Михайль никому не показывал ни этюдов, ни набросков, ни нашлепков.
А теперь — вот. У меня в руках, влажный от талого снега, топорщащийся по краю тонкими гвоздиками в ореолах свежей ржавчины. Можно рассмотреть, спроецировать, представить, как оно могло бы быть. Хотя, скорее всего, это, наоборот, забракованный, бросовый вариант, ненужная фанерка, без сожаления пущенная на крышку ящика для посылки…
Стоп. Посылку-то сколачивали сейчас, просто у кого-то оказался в распоряжении материал для ключевой, но до последнего скрытой детали; видимо, по чьей-то задумке я и должна была обнаружить не сразу. А Отс еще говорил, будто между всем этим нет связи. Советовал искать ее, нарочно не придумаешь, внутри.
Нет уж. Искать мы будем во внешнем мире, единственно реальном и неоспоримом. Если верить Отсу, что его роль заключается в исполнении функций почтальона, приносящего корреспонденцию со станции, — то именно со станции мы и начнем, это будет как минимум логично. Сходить туда прямо сейчас, протоптать себе надежную тропу, разведать местность, а потом устроить встречу почтового поезда, пообщаться с проводником, протянуть ниточку к противоположному концу путей экзотической местной связи. Не исключено, что она порадует меня и еще каким-нибудь сюрпризом — вроде письма или подарка от давно умершего мужчины. Который при жизни, кстати, не забрасывал меня письмами, а уж тем более…
