Усмехнулась, нагибаясь за коньяком:
— Что ж тут непонятного? Ваше здоровье, Отс. Внутри.
* * *
— Сколько вам полных лет?
— Двадцать один.
— Группа крови?
— Первая, кажется… вроде бы первая-плюс.
— Боткина болели?
— Нет.
— Операции переносили?
— Да, аппендицит.
— Какая по счету беременность?
— Первая.
— Может оказаться и последняя, вы об этом знаете?
— Да. Надо где-нибудь подписать, что вы меня предупредили?
— Не, Людмила Ивановна, они тут еще выделываться будут. Да ты посмотри на себя, стыдно же, здоровая девка, рожать должна!..
— Леля, тише. На учете у врача стоите?
— Нет. То есть да. Наверное. Послушайте, а может, ваша медсестра не будет мне указывать, что я должна, а что нет?
— Если стоите, то у какого?
— У невропатолога. Но я там не была уже лет пять.
— Сходите к врачу, который вас ведет, возьмите справку.
— Да это в другом районе, мы оттуда переехали давно! Вы же меня сейчас все равно погоните по кабинетам в вашей поликлинике, так пусть и…
— Ага, раскомандовалась тут.
— Девушка, не пытайтесь устанавливать здесь свои порядки. Никто вас никуда не погонит. Возьмете справку и приходите в четверг. Я записываю.
— В четверг я не могу, у нас просмотр! А с той недели уже дипломный запуск и выезд на натуру, мне прямо сейчас нужно, чтобы успеть, понимаете?!
— Натура! Дура ты, а не натура! Успеть ей нужно, не, вы слышали, Людмила Ивановна, успеть ей, торопится она, понимаете, спешит со всех ног! Дуреха, у тебя же человек живой внутри!..
— Леля, Леля, перестань. Все, девушка, придете в четверг. Скажите, чтобы следующая заходила.
— Я же вам говорю, я не могу в четверг! Мне нужно сейчас.
— Всем нужно. До свидания.
— Пишите направление. Я никуда не уйду!
— Тю, да она правда псих. Людмилванна, она же сейчас тут все разнесет… не подходи ко мне!
— Леля, позови Петровича или Вадика, быстро. Девушка, я же вам…
— Пишите направление!!!
* * *
С вечера Отс поставил у меня что-то вроде печки, чугунную треногу с красными углями внутри, пышащую жаром и чуть-чуть пахнущую пряным дымом. Как ее топить, он не объяснил, а я и не стала спрашивать: мы же договорились обходиться впредь без расспросов, и надо когда-нибудь начинать. К утру печка, естественно, остыла, угли подернулись пеплом — а снаружи тем временем выпал снег.
Ноябрьский снег всегда кажется бог весть какой ценностью. Страшно ступить, жалко порушить безупречность линий и форм, белизну и новизну, тайну, под которой спрятался вчерашний мир. Покатые плоскости замаскировали бытовой хаос у стен построек, кое-где из-под снега выступали то плетеный край корзины, то обод колеса, то длинные палки-рукояти неизвестно чего. То, что раньше казалось беспорядочным нагромождением хлама и мусора, обрело загадочную законченность, внутреннюю тайну. Ничего подобного, все внутреннее, как правило, оказывается обманкой, сплошным серым камнем там, где успеваешь нафантазировать сверкающую друзу.
