— Разве? — Юноша горько усмехнулся. — Наверное, вы имеете в виду восстановление монополии на применение силы?
— Я не понимаю, о чем ты.
— Убирайся с дороги! — Он снова направил пистолет на Стефана. — Зачем тебе это? Почему не даешь мне уйти? В порядке исключения!
— Потому что это моя работа. Отдай мне пистолет. — Стефан сделал шаг вперед. — Давай покончим с этим.
— Ну ладно… — Лицо юноши окаменело.
Стефан изобразил подобие улыбки. Он ошибся. Пистолет был старым и несмазанным, но не дал осечки. И наркоман либо оказался лучшим стрелком, чем предполагал Стефан, либо ему просто повезло. Еще слыша эхо выстрела, Стефан опустил глаза на новенькую рубашку, на отверстие в ней и расплывающееся вокруг пятно крови. Почти классическое попадание. Ноги Стефана подогнулись, и он упал на колени.
— Ну вот почему ты не дал мне уйти? — В голосе юноши звучали истерические нотки, смешанные с ненавистью.
Стефан взглянул на наркомана и открыл рот, чтобы ответить, но почувствовал, что не может дышать.
— Почему?! — жалобно повторил наркоман и снова выстрелил. А потом еще и еще.
Фабелю снова приснились мертвые.
Это случалось с ним часто. Он, правда, уже научился просыпаться, при этом слушать, как в ушах громко отдается стук сердца, и чувствовать, как холодный пот становится неотъемлемой частью его мыслительного процесса. Понятное дело, ночные кошмары были естественным побочным продуктом ненужных мыслей и эмоций, хотя он научился подавлять их, когда сталкивался с жестокостью убийц и, главное, со страданиями жертв, сопереживать которым приходилось на каждом месте преступления. Это были истории, написанные кровью, последних ужасных мгновений убийства. Однажды кто-то сказал ему, что мы все умираем в одиночестве: мы можем уходить из жизни в окружении многих людей, но сама смерть происходит как один из самых обособленных и индивидуализированных актов драмы, которой является человеческая жизнь. Фабель так не считал. При осмотре места преступления каждая деталь производила на него сильнейшее впечатление и коварно скрывалась в тайниках памяти, чтобы всплыть на поверхность во время сна. Он никогда не мог смириться с беспощадной несправедливостью того факта, что самые последние и интимные мгновения своей жизни жертве приходилось проводить в обществе своего убийцы. Он помнил, как однажды едва удержался от того, чтобы не разбить в кровь ухмыляющееся лицо подозреваемого в убийстве, хвастливо рассказывавшего о совершенном преступлении и о том, как его жертва умирала от нанесенных им ножевых ран и в отчаянии хватала его за руку, бессознательно пытаясь найти утешение в единственном человеческом существе, оказавшемся рядом. Тот подонок смеялся, описывая это. И в ту же ночь Фабелю во сне явилась убитая женщина.
