— Ермолины наша фамиль, — поправил Калистрат задушевным тоном. — Мосей-то у нас отец был… Говорите, Капочка, слушаем. Нам это завлекательно, про фронт-от.
Он было отложил иглу и заикнулся сказать что-то еще, но в коридоре раздался всполошный крик Варёнки:
— Куд-кудах, Капка!.. Сичас жо к хозяйке, медведь полосатый, а то…
Обычную свою угрозу дурочка прокричала уже с лестницы за дверью, и Капитолина ее не расслышала.
— Станет забижать, так шуми, — строго проговорил Калистрат, видя, что девушка медлит уходить.
Но Капитолина медлила не из боязни. Твердо решив уйти из обители, как только подживет израненное стекляшками лицо, она не испытывала ни малейшего страха перед Минодорой. Всем своим существом ненавидя странноприимицу, девушка страстно хотела отомстить ей за все издевательства над собой. Сейчас, не предвидя ничего хорошего в вызове Минодоры, она решила отбиваться и в случае повторного нападения нанести врагам ответные удары. С минуту Капитолина сидела и, глядя то на стальную вязальную иглу, то на острожалые ножницы, соображала, что из них взять с собой для защиты или отпора?
Выбрав ножницы, девушка поднялась и вышла.
В большой Минодориной комнате разговаривали странноприимица с проповедницей. Пришедшая на обеденный перерыв кладовщица поминутно взглядывала на ходики и говорила не зло, но рывками, будто командовала. Платонида же была не в духе. Ее разгневало и унизило предложение странноприимицы наблюсти за больным Гурием.
— Господь ведает, кого наказует! — гордо процедила проповедница, пристукнув костылем. — Хамское семя, поделом вору и мука. Провидела я, что добром его якшание с миром не кончится!.. Зело лют спортствовать, токмо не во имя Христово!.. Не проси, мать, не пойду, заставлю Агапиту воды плеснуть псу смердящу.
— Ладно, согласна. Только не надо бы споров да разговоров меж нами перед приходом пресвитера. С Агапиткой как?
На лице Платониды мелькнуло подобие улыбки.
— Давно зрю: каждодневно крепнет в вере сестра Агапита, — твердо проговорила она, устремив вспыхнувший взгляд на небогатую в этой комнате божницу. — Раболепна зело, смиренна…
— Ты не размазывай, прямо говори: надежна?
— …к послушанию и молитве прилежна.
— Варёнка!..
— Частухи?! — вскочив и ощерясь в улыбке, спросила дурочка, дремавшая на сундуке.
— Иди к чертям с частушками, фефела; ушьми слушай чего прикажут… Зови Агапитку!
Разочарованная, что на этот раз не удалось заработать желанного кусочка сахару, Варёнка, почесываясь, убежала в обитель за Агапитой, но, что с нею нередко бывало, впопыхах перепутала имена и вызвала Капитолину.
