Дмитрий Дмитриевич в подтверждение своих слов даже громко стукнул ладонью по столу, и могучий Грабов с наивно-детским удивлением взглянул на старика, который неожиданно расшумелся у него в доме.
— Да-да, только законным! — сверкнув гневно глазами, жестким тоном повторил Семушкин. — Здесь тебе не Чикаго и даже не Чечня! Я не позволю угрожать убийством моему лучшему хирургу! Да, случилось, быть может, непоправимое: твоя законная, супруга разлюбила тебя и полюбила другого. В жизни так бывает. Но столь сложные катаклизмы надо решать по-человечески! Ты, Петр, молод, силен, орденоносец, девушек на твой век хватит! Почему сразу убивать?! Что, нельзя понять и посочувствовать другому, пожалеть, помилосердствовать, мы же русские люди, черт возьми!
Лицо Грабова неожиданно потемнело, исказилось злой гримасой, он схватил второй стакан с водкой и также залпом выпил. Занюхал хлебом, отщипнул, разжевал, и на мгновение его взгляд ожил, потеплел.
— Дмитрий Дмитрич? — вглядевшись в пришедшего и вспомнив старика, еле слышно прошептал Петр.
— Да, Дмитрий Дмитрич! — воинственно воскликнул Семушкин. — И я уже сорок пять лет работаю на ниве здравоохранения, сорок пять лет лечу и спасаю людей и хотя бы поэтому не позволю губить другого человека, даже если он с точки зрения образцовой морали поступил не совсем корректно. Не позволю!
Грабов ничего не ответил. Он сидел, опустив голову, казалось, не слушая своего гостя.
— Но, надеюсь, ты вспомнишь, как утопил в проруби своего школьного товарища?! — не зная, как вывести рыбака из состояния жуткого опьянения, снова заговорил доктор. — Я не забыл твои признания о том, что тебе нравится получать удовольствие от предсмертных судорог убиваемой тобой жертвы! Только жертв больше не будет!
Петр схватил нож и метнул его в главврача. Клинок просвистел в сантиметре от уха Семушкина, с глухим стуком войдя в стену. Старый врач опешил. Он оглянулся, увидел, как глубоко вошел нож в стену, и похолодел, представив на мгновение, что хозяин мог и не промахнуться.
— Пошел отсюда!
Дмитрий Дмитриевич столкнулся с тяжелым, давящим взглядом Грабова, и губы его затряслись.
— Что? — не понял главврач.
— Пошел отсюда, если собираешься еще немного пожить! — прохрипел Грабов.
Он нагнулся, достал из-за печи новую бутылку водки. Резким щелчком сбросил крышку, налил стакан и жадно выпил, словно внутри бушевал пожар. Сел на стул, занюхал хлебом, уронил голову на стол.
