Аграфена Петровна, выпив пару рюмок сладенькой, но крепкой клюквенной настойки, раскраснелась всем лицом и согласно кивала речам гостей в знак подтверждения головой, искоса поглядывая, на
дочь, которая сидела с бесстрастным лицом, словно речь шла не о ней, а о ком-то постороннем.
Выпив за дом Нежновых, за стол — полную чашу, сваты словно выдохлись. Левый глаз Ефима Матвеевича после пятого стакашка самогона светло засверкал, а кончик носа предательски покраснел, и он умолк на полуфразе, уставившись на Аграфену Петровну и требуя ее немедленного ответа:
— Что уж говорить, — выдержав паузу, неожиданно громко запела она и прослезилась, — одна крови-ночка у меня на весь белый свет, так как ей счастья не желать, как о добром муже не думать. Жил бы Василий Терентьич, он бы уж рассудил строже, а у меня теперь одна забота — помочь с внуками да самой следом за мужем отправиться. Сниться что-то часто он стал в последнее время. Придет во сне, сядет в отдалении и молчит, пристально так смотрит, точно желает знать, каково без него. Видно, и я к нему скоро отправлюсь, примета такая. Он ничего не говорит, а все без слов понятно!
Она нарочно увела разговор в сторону, давая время дочери подумать и подготовить достойный ответ. Таким людям не ответишь «не хочу, не выйду!», нужна веская причина для отказа, чтобы столь уважаемые гости не оскорбились.
— Так-вы не прочь, Аграфена Петровна, отдать
свою дочь за моего Петра? — спросил Грабов-старший.
—Я-то не против, я бы с радостью, да о том теперь у невесты спрашивают, ей с мужем жить, — с тяжким вздохом ответила она, и ее ответ не предвещал ничего хорошего.
Грабов-старший нахмурился, взглянул на Ефима, призывая его прийти на выручку.
— Никто невесту неволить не собирается, наоборот, мы ведь не лежалый товар пришли продавать,
а лучшего мужчину России в мужья предлагаем!- — заговорил Ефим, обращаясь прежде всего к Алёне. —>; Позаботимся и о доме для молодых, и о подарках, о будущей учебе. Они наша надежда! Алена Васильевна, мы с нетерпением жаждем услышать ваше слово! Ваша матушка свою волю огласила, нам важно узнать и ваше мнение.
Повисла пауза, все устремили на медсестру свои взгляды, даже Аграфена Петровна с грустью посмотрела на дочь, которая сейчас навсегда поссорит ее с Екатериной Грабовой, единственной подружкой здесь, в Заонежье, но мать в этом вопросе была, на стороне дочери.
«Уж больно черен ваш Петр, и ликом и душой, будто давно прогнил насквозь! — вздохнула про себя Аграфена Петровна. — Так черен, что аж страх берет!»
