В тот самый момент, когда она решила взглянуть сама, сзади неё раздался тот самый странный крик. Меч оказался у неё в руке. Это произошло как-то незаметно. Она повернулась в направлении крика и увидела громадные распростёртые крылья птицы, которая кружила и падала прямо на них.
Она закричала от страха, вдруг поняв, что ей некуда деться. Птица спускалась быстрее, чем она могла убежать. Меч был бесполезен. Она понятия не имела, что с ним делать. Противостоять с ним зверю? Это было абсурдом. Она никак не могла защищаться.
Толстые крючковатые конечности птицы заполнили её поле зрения. Она хотела закрыть глаза, но не могла.
Вспышка белого света промелькнула перед ней, за ней последовал неистовый, тяжелый звук разбивающихся друг о друга камней. Тяжелый коготь, сверкающий подобно лезвию топора, завис прямо перед её лицом. Она остановила его движение мечом, наполовину вытащенным из ножен и поднятым перед ней, сжимая его обеими руками.
У неё не было времени спросить себя, как она это сделала.
Её рука, словно сама по себе, вытащила оставшееся в ножнах лезвие. Тем же движением она полоснула по ногам птицы. Её обдало теплой струей яркой красной крови.
В немом изумлении она могла только подумать, — Я не делаю этого. Её руки и ноги двигались сами по себе, рассекая лапы Кочо, который заметался над ними в замешательстве.
Еще больше крови хлынуло вниз, намочив её. Тёплая жидкость текла по её лицу и шее, затекая под воротник кофточки. Её затрясло от тошноты. Она — вернее, её ноги — отступила, увиливая от рассыпающихся брызг.
Чудовище взмыло в небо, сориентировалось, и вновь набросилась на неё. Она нанесла удар по крыльям. При каждом движении она чувствовала пробирающиеся сквозь неё холодные щупальца.
Это он, этот Джойю.
Птица, с рассеченными крыльями, завопила и грохнулась оземь. Одним взглядом Ёко охватила место действия. Это дело рук Джойю, она знала, он дергал её за руки и ноги как марионетку.
Гигантская птица захрипела в агонии, забила крыльями по земле и поползла к ней. Не колеблясь ни минуты Ёко атаковала её. Увиливая от нападений, она рубила её туловище. Вскоре она вся была покрыта кровавым месивом. Но всё, что она чувствовала, были отвратительные позывы в её руках каждый раз, когда она разрубала плоть и кости.
Она застонала от отвращения, но не могла остановиться. Не обращая внимания на бьющую кровь, она вонзила меч глубоко в крыло птицы, вытащила его, откромсав приличный кусок крыла. Развернувшись, оказалась лицом к лицу с хрипящей, извергающей пену головой животного.
