– Что же ты намерен делать?.. – поинтересовался учитель.
Кирик оживился. Ему давно хотелось поделиться с кем-нибудь своими планами, и он горячо заговорил:
– К весне хозяйство налаживать надо будет! Первое дело – арендные за землю помещику уплатить, потом с яровыми отсеяться… Пахать один не управлюсь, – со стороны кого-нибудь наймем… А то в праздник мирскую помочь соберем… Денег много потребовается… Буду стараться теперь – извозом заниматься или еще чем. Рожь на леватор с дядей Федором возить стану, пассажиров в город! Надо как-нибудь копейку достать!.. Работать стану…
Василий Мироныч взволнованно поднялся и заходил по комнате.
– Так, так!.. Ну, желаю тебе удачи!..
На прощанье он подарил Кирику книгу – «Избранные сочинения Пушкина» и сделал на ней надпись: «Знание – свет. Лучшему и достойному ученику с любовью – учитель Василий Кедров».
Всю зиму Кирик вместе с дядей Федором ввэил на элеватор рожь и два раза ездил в город. Весна была поздняя, санный путь держался долго. Кирик радовался тому, что мог вследствие этого проработать несколько лишних зимних недель.
В конце марта сразу потеплело… Снег дружно и быстро стал таять, разрыхлился, осел и почернел. Небо заголубело по-весеннему. Горячие солнечные лучи щедрыми потоками полились на землю. В затишье, на гумнах и на пригорках, где солнце пригревало сильней, показалась прошлогодняя подсохшая травка. Вербы распушили свои белые почки.
Лед на реках еще не тронулся, но уже местами по оврагам бурлили звонкие ручьи. Они шумно вливались в реки, образуя широкие вздувшиеся полыньи. Мужики ждали большой «полой воды». По их приметам это всегда бывает в годы, когда «мокрая осень, снежная зима, и поздняя весна».
Кирик снаряжался в город. Он подрядился везти проезжавшего через Камаевку страхового агента. Обоим хотелось двинуться в путь с раннего утра, когда снег еще скован морозом и лежит твердым пластом на полях.
Солнце еще не взошло… На востоке ярко алела заря… Первоапрельский утренничек пощипывал за щеки.
Кирик налаживал взятые у соседа сани с задком, обитым рогожей. Надо было везти путника с удобствами. В сани он впряг Карюху, старую и добрую лошадь, прослужившую его семье много лет. Затем Кирик положил ковригу хлеба в школьную сумку, сунул на передок саней отцовский чапан, потрепал по холке Карюху и стал прощаться со своими.
Анисья и сестры вышли его проводить. Анисья потрогала рукой сани, посмотрела на светлое голубое небо и с беспокойством сказала:
