Дерек его окоротил, пообещал трибунал — и снова принялся уговаривать меня. Малыш, солнышко, это быстро, безопасно, легко, парашют раскроется сам, только падай, как на тренировках и не забудь спрятать купол, не волнуйся, всем страшно в первый раз — в таком духе. В конце концов, мне стало так смешно и противно, что я справился с нервами и шагнул туда, в гудящие черные небеса.
Падать было отвратительно, но когда раскрывшийся купол рванул меня вверх, я сразу успокоился. Дальше было уже совсем легко — люди научили меня правильно приземляться, надо отдать им должное. Парашют я свернул в тугой узел, сунул в расщелину под корнями дерева и забросал ветками и листвой — они меня сбросили в окрестностях столицы Анка, в перелесок.
До города я дошел к утру.
Столица, Анклейн, выглядела вовсе не так, как в тех видеофильмах. Их сняли до войны.
Я шел по городу и видел разрушенные здания, огороженные флажками, окна без стекол, забитые фанерой… От знаменитого Южного базара, который в фильме размещался на роскошной площади в павильонах-фонариках, с громадным фонтаном в центре остался громадный пыльный пустырь и люди, стоя у пирамид из обшарпанных ящиков, продавали друг другу какое-то жалкое барахло. У входа в подземку стоял указатель «бомбоубежище». Но при всём этом стадо более или менее спокойно ходило по улицам и занималось своими делами.
Город был битком набит военными патрулями; паспорт у меня спрашивали дважды за час — но люди Дерека подделали мои документы хорошо, а выглядел я безобидно. По паспорту меня звали Эри Арконе, художник-анималист. По идиотской легенде я приехал из уездного городка Анка порисовать в здешний зоопарк, где все еще уцелели несколько уникальных рептилий из Великих Топей, вымерших в других местах. В легенду верили — она звучала нелепо до правдоподобия, а моя внешность ей вполне соответствовала.
Зоопарк находился в квартале от миссии Союза Справедливых. И мне, действительно, хотелось там порисовать — я читал в Сети, что в Анклейне лучший в мире террариум. При мне не было этюдника, но был планшет и цветные карандаши.
Солдаты из патрулей мне улыбались. Они думали — я наивный штатский, мне ничего, кроме гигантских рогатых жаб и синих крокодилов не интересно. Я улыбался в ответ и чувствовал что-то очень странное.
— А вы не трус, Эри, — говорил молодой офицер, одетый с иголочки и за версту пахнущий застарелой усталостью. — Кто в такое время рисует зверей?
— Я иллюстрирую детскую книжку про эру рептилий, — отвечал я. — Война или нет — какая разница тем, кто будет ее рассматривать?
