Глава четвертая
Мятеж Глинских. Православные князья и русско-литовские войны первой трети XVI в.
После событий 1500 г. русско-литовская граница отодвинулась далеко на запад, и в полосе военных действий оказались теперь города и земли, находившиеся ранее в глубоком тылу. В ноябре 1501 г. московская рать подошла к Мстиславлю. В бою у города литовский отряд во главе с мстиславским князем Михаилом Ивановичем был разбит, но князь укрылся за крепостными стенами и сдаваться не собирался; разорив окрестности Мстиславля, московские войска удалились[584]. К этому эпизоду мы еще вернемся во второй части книги, здесь же нам важно подчеркнуть необычное поведение удельного князя: владельцы «верховских» городков в подобных ситуациях безропотно признавали власть московского государя, а кн. Мстиславский не только этого не сделал, но даже попытался сопротивляться. В дальнейшем еще не раз его лояльность к Литве подвергалась испытанию.
Шестилетнее перемирие, заключенное в 1503 г., было прервано уже в 1507 г. Началась новая война[585]. Положение литовского правительства сильно осложнило восстание, поднятое в самом Великом княжестве кн. Михаилом Глинским в начале 1508 г.
Это восстание вызвало большую полемику в исторической литературе. В. Б. Антонович, М. К. Любавский, М. С. Грушевский указывали на ограниченный состав участников мятежа 1508 г., подчеркивая в то же время национальный характер этого движения и видя в нем борьбу «русского элемента», православных князей, против гегемонии Литвы и насаждения католичества[586]. Между тем А. Ярушевич рассматривал эти события не как выступление князей, а как «великое брожение народной массы», как «общерусское дело»[587]. Встретив резкую критику со стороны М. К. Любавского[588], эта версия не получила тогда распространения в науке, однако впоследствии, уже в 60-х гг. нашего столетия, ее воскресил А. Б. Кузнецов, писавший о «восстании народных масс», возглавленном Глинскими[589]. Наконец, ряд исследователей вообще отрицали национальный или религиозный характер движения 1508 г., видя в нем лишь авантюру, затеянную М. Глинским в личных целях и не получившую поддержки населения (А. Е. Пресняков, Л. Финкель и др.)[590].
В отечественной историографии последних десятилетий события 1508 г. рассматривались как эпизод борьбы восточнославянских народов за воссоединение. Точка зрения А. Б. Кузнецова о «народном» восстании, направленном на освобождение русского населения из-под власти Литвы, не встретила возражений у последующих исследователей, хотя они и внесли в нее определенные коррективы. Так, по мнению А. А. Зимина, население сочувствовало идее движения Глинских, но «княжата не захотели использовать народное движение белорусов и украинцев за воссоединение с Россией», ограничившись узким кругом сторонников из православной знати, что и привело к неудаче восстания
