. Позднейшие хронисты ничего ценного к этому не добавляют, Кричев у них превратился в «Гзиков» и т. п.
[928] О действиях под Кричевом упоминает и Типографская летопись: у стен этого города воеводу Михаила Образцова «ис пищали застрелили»
[929]: видимо, осажденные активно оборонялись.
Разряды сообщают о посылке в сентябре 1507 г. еще одной рати — из Великих Лук, во главе с боярином Г. Ф. Давыдовым — Челядниным, но направление похода не определено, сказано просто — «в Литовскую землю»[930]. В последующих кампаниях псковские воеводы обычно направлялись к Полоцку и Витебску, поэтому можно предположить, что именно рать Г. Ф. Давыдова имел в виду Сигизмунд в посольских «речах» к ливонскому магистру от 26 ноября 1507 г., где он сообщал, в частности, что «князь московский… присылал замку… Полоцка добывати колкодесять тысяч, а вшакож з ласки Божьее без кождое образы замку и з шкодою немалою мусили люди его з земли выехати»[931]. Итак, ни Мстиславля, ни Кричева, ни Полоцка (не говоря уж о Смоленске, под стенами которого также появлялась в 1507 г. московская рать[932]) взять не удалось, воеводы ограничились лишь опустошением волостей и сожжением посадов.
Военные действия следующего, 1508 г. уже рассмотрены нами подробно ранее (см. ч. 1, гл. 4) в связи с изучением мятежа Глинских. Здесь же уместно напомнить, что мятежники даже при содействии присланных им на помощь Василием III войск не смогли взять ни одного города — ни Минска, ни Слуцка, ни Орши, ни Мстиславля, ни Кричева. Особенно примечательна безуспешная осада ими в течение нескольких недель Минска, гарнизон которого, по словам самого Михаила Глинского, насчитывал «только тридцать жолнеров, а люди были… на городе велми малые»[933]. Таким образом, неудача осады объяснялась именно позицией горожан, в массе своей не желавших менять литовское подданство на московское[934].
Кампания 1508 г., да и вся война в целом, не только не принесла московской стороне новых приобретений, но и обернулась чувствительными потерями: литовские войска, изгнав противника из своих пределов, перешли границу, сожгли г. Белую, подступали к Торопцу[935], а гетман Станислав Кишка, не встретив сопротивления, взял и сжег Дорогобуж, опасность угрожала даже Вязьме[936]. Правда, вскоре московские войска снова заняли названные города, но Любеч, также захваченный литовцами в этой войне, по мирному договору 8 октября 1508 г. остался за Великим княжеством[937]
