Колян, высокий молодой парень с мятым похмельным лицом, вздохнул и полез в карман, достал пухлую пачку разнокалиберных купюр и начал было расслаивать ее, отделяя бумажки разного достоинства, но Ильгиз спокойно вынул пачку из его пальцев и сунул в один из бесчисленных карманов-отсеков своей необъятной черной кожаной куртки, под которой вполне можно было незаметно носить небольшой автомат.
— Я сосчитаю, дорогой, сдачу верну, да? — Он улыбнулся широко, по-доброму, заблестел глазами и хлопнул Коляна по щеке шершавой ладонью. — Не расстраивайся, да? Я же друг тебе, дружба важнее, да? Что тебе деньги эти — заработаешь еще столько и десять раз по столько, да?
— Ну да, конечно, Ильгиз. Только слушай, тут у меня вся касса была, я неделю работаю за это — там больше…
— О чем речь, дорогой? — Ильгиз еще раз потрепал Коляна по щеке. — Товар-то хорошо идет?
— Да идет помаленьку… — Колян осторожно оглянулся по сторонам.
— Не бзди, ты же взрослый мужчина, да? Еще возьмешь потом.
— Да прошлую партию еще не расторговали…
— Возьмешь еще. — Ильгиз бросил последнюю фразу уже через плечо, уходя от столика Коляна, от разложенных на нем десятков пар кожаных турецких ботинок, трубчатых вешалок со сплошным ковром турецких же джинсов и водопадами пушистых свитеров, ярких рубашек, при первой же стирке съеживающихся на два размера и остающихся на весь свой недолгий век мятыми и тусклыми.
Ильгиз шел размашистым ровным шагом сквозь густую толпу, волнами перекатывающуюся в перегороженном Апраксином дворе, чудесным образом не снижая скорости, не топчась на месте, как все окружающие, — толпа как-то сама по себе расступалась перед мощной фигурой Ильгиза, причем дорогу уступали даже те, кто в момент приближения кожаного броненосца стоял к нему спиной, — такой силы энергия и уверенность исходили от него, что ощущались физически, будто плотным клубком катились они чуть впереди и теснили толпу.
Шланг шел в двух шагах позади хозяина — телохранитель, напарник, самый близкий приятель и доверенное лицо Ильгиза, выполняющий самые щекотливые его поручения, трясущий особенно противных должников, присутствующий при всех договорах и на всех разборках, длинный, худой, неладно скроенный мужик, отменной, однако, несмотря на тощее тело, физической силы и неуклюжей, некрасивой, некиношной совсем прыткости и ловкости, в драке машущий руками, словно мельница. Никогда не разгибающий ноги в коленях, сутулый, он давал сто очков вперед молодцам-популяризаторам кун-фу и кикбоксинга, и слухи о нем ходили на городских рынках самые неправдоподобные.
