Трофейщик | страница 52
Алексей тоже осторожно сел, ожидая резкой головной боли, тошноты и прочих прелестей, но ничего подобного не произошло. Напитки вчера употреблялись качественные, количество их было невелико, и Алексей, вероятно, отключился просто от нервного перенапряжения. Сейчас он чувствовал себя свежим, отдохнувшим, с вернувшимся к нему обычным оптимизмом. Черт возьми, у него миллион друзей, он молод, здоров, Катерина вот рядом — пошли они в жопу, эти бандиты. Тяжело, конечно, все это, но это был честный бой. Все, к черту!
— Катерина, сейчас я позвоню, съездим в одно место, мне там деньги должны. А потом что хочешь, то и сотворим.
— Ну вот, опять ехать. Давай я здесь посижу, а ты вернешься. Только сначала мне, пожалуйста, завтрак. Будь так любезен. А то мы с тобой разлетимся на белых вертолетах любви.
Алексей спустился во двор, вышел на Лиговский и купил в ларьке бутылку «Холстена», два апельсина и пачку печенья. Возвращаясь назад, он улыбался — солнечный августовский день даже бомжам с Пушкинской придавал вид игривый и беспечный: несколько человек, одетых довольно живописно и уже слегка пьяных, стояли на углу и, радостно махая руками, что-то громко друг другу рассказывали. Угостив веселых бездомных парой сигарет, Алексей поднялся в мастерскую. Катерина накинулась на апельсины, а он снова набрал номер Гимназиста.
Трубку подняла Людмила Алексеевна, и он удивился, услышав, как обычно звонкий и громкий ее голос стал сегодня низким и глухим.
— Алло, Людмила Алексеевна, здравствуйте. А можно Толика?
— Лешенька, это ты? Лешенька, приезжай, пожалуйста, к нам. Толик умер, застрелился. Приезжай скорее. — Она уже рыдала в трубку. — Я не могу больше говорить, приезжай.
Катерина весело вгрызалась в апельсин, не разламывая его на дольки, а с наслаждением высасывая, очистив наполовину. Вот так, подумал Алексей, с этого апельсина и началась для него новая жизнь. Не вчера и даже не позавчера, с автоматных выстрелов, те два дня он еще толком ничего не понял, пребывал в шоке. Это была не реальная жизнь, а какое-то затянувшееся кино. Сейчас наконец свет в зале зажегся, и оказалось, что все происходило на самом деле.
Гимназист застрелился. Вот так их оружие начало наконец работать. Сначала он двоих уложил, теперь вот Толик. Что же дальше? Столько лет он копал, столько прошло всего через его руки и у кого-то осело. Голос Людмилы Алексеевны стоял у него в ушах. Кому еще его оружие изменило жизнь и судьбу? Из чего Толик выстрелил в себя? Из того револьвера, который купил у него год назад?