— А то я их никогда не видела, — равнодушно ответила Лена.
— А ты-то каким макаром, Лена?
— Потом как-нибудь расскажу. Это отдельная история. И вовсе там на самом деле не все монстры. Очень даже интеллигентные люди. Ну, этот-то персонаж просто невысокого полета птица, сразу видно. Функционер. Творческих решений не принимает. А те, кто действительно дело делает, те — орлы…
— Знаю, знаю, — начал было снова Гена, но Лена его перебила:
— Гена, ну что ты знаешь? Кто тебя прихватывал, за что? За рок-н-ролл? Думаешь, серьезные люди этим занимались? Вот такие же, как этот, — шушера мелкая.
— Ну, может быть. Я себя не считаю, впрочем, великим государственным преступником.
— На самом деле ты глубоко заблуждаешься, Геночка. Ты и есть государственный преступник. Тебе же наплевать на это государство, ты к нему равнодушен. По крайней мере, был равнодушен, когда тебя забирали в КГБ. Тебя же совершенно не волновало вообще ничего ни во внутренней, как говорится, ни во внешней ихней политике. Ведь так?
— Ну, разумеется. У меня свои дела были. И есть. Что мне эти козлы, на хрен они мне нужны? Что я, урод, чтобы рассуждать сейчас, какого гада выбирать — правого или левого. Что одни мерзавцы, что другие. А тогда, раньше, вообще полным мудаком нужно было быть, чтобы всерьез этих уголовников воспринимать. Даже не уголовников — сумасшедших. Особенно комсомольцев этих ебнутых…
— …Этих мудаков, безмозглых, оболваненных недорослей, — продолжал он и у себя дома, куда все-таки поехали и Лена, и Алексей с Катей уже глубокой ночью, после того как помогли прибрать квартиру, перемыли всю посуду, посидели еще на кухне с Людмилой Алексеевной и, как с неизбежным злом, с Сережей, купили еще выпить на улице и добрались на частнике до Купчино. — У них удивительным образом в мозгах, вернее, что там вместо них, срослись эти шизофренические ленинские идеалы и здоровый, подлый карьеризм. Они же нас искренне ненавидели — не ради карьеры и повышения зарплаты за нами гонялись, били в туалетах, в своих опорных пунктах. Как били-то! За зарплату так не бьют. С таким кайфом, так зверели. Искренне ненавидели.
— Да знаю я это все. Я же сама хиппи была раньше. И меня забирали, — Лена улыбнулась, — может, поменьше, чем тебя, но навидалась этих ублюдков. Ну, с нами-то, с женщинами, проще — нас так не бьют. С нами разговор один — сами понимаете. Один подонок изнасиловал-таки.
Алексей, Катерина и Гена выпучили глаза.
— Ну а ты? Как же так… Ты-то что-нибудь сделала? В прокуратуру там или еще куда?..
