Журналист слушал внимательно, не перебивая. Он только спросил:
— А на каком языке они разговаривали?
— Я не совсем разобрал, но не по-немецки точно, может быть, по-польски. Как только они уехали, я подошел к тому месту, где стоял автобус. Ничего я там не нашел. Думаю, раз уж я здесь, дойду до этого жуткого дома. Когда подошел, уже начало светать. Участок не огороженный, там все заросло крапивой и кустарником, но сильно потоптано. Дверь не заперта, только слегка прикрыта. Я дверь открыл, а тут небольшой ветерок подул и бумажка вылетела. — Рихталер хитро посмотрел на заинтригованного журналиста. Продолжил медленно. — Я подобрал бумажку и прочитал: там совсем немного написано.
— А что там написано? — в нетерпении воскликнул журналист.
Рихталер начал переминаться с ноги на ногу.
— Понимаете, — сказал он, помявшись, — я потом еще кое-что узнал. К Штефену Ферштедтену племянник с детьми приехал из Гамбурга, а его автобус вчера вечером угнали.
— Понятно, это очень важно — сказал журналист, — но что было написано в записке?
Рихталер произнес после небольшой паузы:
— Это я вызвал полицию.
Журналист наконец понял, чего хочет его собеседник.
— Сколько вы хотите? — спросил он.
— Пятьсот. Только немецких, а не бельгийских.
— Хорошо, хорошо, решать будет редакция.
— Мое имя не должно упоминаться, — сказал Рихталер, — а то меня привлекут. Я все им рассказал, но про записку ни слова.
— Понимаю, — кивнул журналист, — вы решили заработать. Но слухи ходили о еще какой-то записке.
— Да нет, — отмахнулся Рихталер, — это ерунда, уже все знают. Просто еще какой-то клочок бумаги нашли, но пустой! А настоящую записку нашел я! — с гордостью произнес Рихталер. — Если обещаете меня не называть, то можем сговориться.
— Не волнуйтесь, наша газета никогда не раскрывает имена информаторов. Поехали в редакцию!
После отъезда французов барин залез к себе в лоб и снова настроился на русский язык. Они со Странной еще несколько раз вливали в себя эликсир. Теперь они проделывали это не на глазах у землян, а в своем кабинете на первом этаже. По звукам-грюкам, доносящимся из их комнаты, ни у кого не было сомнения, чем они там занимаются. Странна вышла в зал с опустошенной канистрой подмышкой. От канистры шел отвратительный запах дьявольской смеси. Странна небрежно бросила канистру около камина. Дворняшин проследил ее жест, он сказал с добродушной ухмылкой:
— Мне бы тоже чего-нибудь выпить не мешало, как ты думаешь, Странька? — Он даже дотронулся до ее плеча. Но она резко от него отшатнулась. — Вот какая ты гордая, — обиделся Дворняшин, — а был бы у тебя рот, мы б с тобой…
