— Эй! — окликаю я. — Где твоя хваленая бдительность? Я запросто могла бы тебя пристрелить.
— И хватило бы духу? — Он опускает книгу на ковер.
— Пожалуй. — Я усаживаюсь к нему на колени и заглядываю в его глаза. Он отвечает мне неулыбчивым взглядом. — А ты смог бы пристрелить меня?
— С превеликим удовольствием. Выкладывай, зачем пожаловала. И пересядь, пожалуйста, на стул, от твоего перегара окосеть можно.
— Грубые у тебя, однако, манеры. — Все же я отсаживаюсь от него подальше.
— Насколько помнится, в первый раз, когда ты ко мне заявилась, тебе требовалось выспаться. Кровать и сейчас в твоем распоряжении.
— Хотелось бы промочить горло на сон грядущий. Может, угостишь стаканчиком?
— Стаканчика тебе хватит? Угощайся, бутылка позади тебя.
Видали этого гостеприимного хозяина?! Я бы на его месте вообще выставила меня за порог, а он еще церемонится.
— Не составишь компанию? — Мне не жаль, выпивка не моя.
К моему удивлению, он кивает. Мы опрокидываем по стаканчику виски, но мне этого мало, я продолжаю губить здоровье куревом. Получив определенную дозу стимуляторов, беззастенчиво излагаю цель своего визита:
— Хотелось бы знать, постель предлагается вместе с хозяином постоялого двора?
— Нет, — резко встряхивает он головой. — Имеется в виду отдельная кровать.
— Значит, теперь у нас все врозь?
— Ты очень хорошо загорела.
— На таком солнце нехитро загореть. Дурацкий какой-то разговор получается, прямо не знаю, что тебе сказать.
— Была ведь, наверное, причина, ради которой ты дала себе труд наведаться ко мне.
— Невелик труд.
Хмурый молчит, все чаще поглядывая на книгу, словно ждет не дождется, когда можно будет продолжить прерванное чтение, и я с ужасом осознаю: он говорит то, что думает.
Впрочем, я тоже.
— Не беспокойся, сейчас уберусь. Если, конечно, не попросишь меня остаться.
— Попросить? Да я за всю жизнь столько не умолял ни одну женщину, сколько упрашивал тебя!
— Что-то не заметила.
— И запомни раз и навсегда: больше я этого делать не стану.
Лицо Беллока на миг смягчается, и я спешу воспользоваться этой минутной слабостью.
— Ну что ты ко мне цепляешься? Видишь же, я сама к тебе пришла, и вовсе не для того, чтобы почитать вслух.
— По-моему, я предлагал тебе лечь спать.
— Где?
— Идем.
Хмурый ведет меня в спальню и указывает на двуспальную тахту — располагайся, мол. Потом собственноручно застилает постель и уходит.
В самом деле, отчего бы не прилечь? Я натягиваю на себя одеяло и почти в тот же миг засыпаю.
