— До Гельсингфорса шестьдесят миль. Том, выдержит машина на шести узлах десять часов подряд?
— Уверен, сэр.
Вмешался Ланской.
— При всем уважении, подход к Гельсингфорсу усеян скалами и мелями. Укрыться от шторма там возможно лишь при изрядном опыте и знании фарватера. Я заходил туда трижды, но в такую погоду повторить не возьмусь.
— Что посоветуете? Возвращаться к Котлину? Далеко для штормовой погоды.
Трое бывалых балтийских моряков переглянулись.
— Ветер западный, — снова заговорил мичман. — Миль тридцать к востоку есть бухта на острове Лавенсари. Там безопаснее.
Берг повернулся к Джону.
— Ваше решение, капитан Рейнс?
— О'кей, я доверяюсь совету опытного. Мичман, вы есть за штурмана. Прокладывайте курс.
Через час свежая погода превратилась в настоящую бурю. Джон сидел на мостике, обвязавшись страховочным концом. Гохланд давно скрылся из виду, вокруг только бурлящее море.
Никому из команды не приходилось видеть шторм, находясь столь низко. Любая волна выше трех ярдов заливала мостик, заставляя цепляться за леерное ограждение, десятки ведер воды обрушивались в люк, не давая скучать трюмной помпе. Вдобавок «Щуку» немилосердно кидало на волнах. Через полчаса Джон не выдержал, задраил люк и приник к перископу.
— Что вы там видите, капитан? — спросил Берг.
— Ни хрена. Волны и брызги. Запотевает. Господин лейтенант, давайте наполнить главный балласт.
— Тогда перископ опустится еще на ярд-полтора.
— Парусник увижу, пароход услышим. Мы сами есть хорошо заметны.
Над водой на мачте реял Андреевский флаг.
— Главное, не пропусти маяк на Лавенсари.
— До него больше трех часов, господин лейтенант, — отозвался Ланской.
Теперь над водой показывалась только рубка. Должно быть, со стороны феерическое зрелище: синий Андреевский крест плывет над штормовой Балтикой, а под ним, кроме волн, ничего не видно.
В «Щуке» сразу стало приятнее. Качка заметно уменьшилась, особенно бортовая. Вообще маленький полупогруженный кораблик болтает куда меньше, чем тот же «Хаусатоник». Лишь когда самые крупные волны накрывали воздушную трубу, заставляя срабатывать отсечной клапан, нагнетатель машины на несколько секунд создавал неприятнейшее разрежение. В ушах стреляло, что вместе с качкой делало отсеки «Щуки» не самым приятным местом на свете. Вдобавок несколько часов полуподводного хода при восьмидесяти процентах максимального давления в котле здорово подняли температуру. В машинном было больше сорока пяти градусов, впереди — под тридцать пять.
