– О том, что ты вон с тем стариком на санскрите говорила. Да брось, притворяться и вообще, пошли к остальным, мы есть все хотим, ты тут час сидела, я уже не вытерпел и пришел за тобой.
– С каким именно стариком я разговаривала? – Когда спутник указал на одного из браминов. Валерия направилась к нему. – Идите, ешьте, я вас догоню.
– Да как ты нас найдешь? – Удивился Дмитрий.
– Дим, здесь одна улица, а не найду, так встретимся в отеле. – Не сказав больше ни слова, она направилась к старцу.
– Извините меня, садху (Садху – (хинди) аскет, святой, йогин, полностью посвятивший себя достижению освобождения посредствам медитации и познания Бога.), – обратилась она на английском. Старец посмотрел на нее и улыбнулся. – Я бы хотела еще поговорить с Вами.
– Я уезжаю через полгода в Варанаси, там меня найдешь для следующего разговора. – Снова улыбался, этот святой человек, глядя на ее удивленное лицо.
– Через полгода? – Вэл была в недоумении, какие полгода? Она через две недели улетает домой, через полгода точно никуда не поедет, у нее отпуск заканчивается и не предвидится еще неизвестно сколько.
– Я буду там чрез полгода, а когда ты придешь ко мне поговорить, на то не моя воля, да и не твоя. Иди.
И она пошла, пораженная, озадаченная. Друзей не искала, ходила по улице, проходя ее неоднократно из конца в конец. Когда ночь опустилась на город – вернулась в отель».
Свидетельство благословения на лбу смылось на следующий день. Шерстяная яркая нить на руке была напоминанием пережитого еще несколько месяцев. Часто дотрагиваясь до нее, Валерия ощущала, как по пальцам пробегало тепло. А потом ее не стало, она не рвалась, ее просто не стало. Но в жизни стали происходить изменения, которые вылились в неодолимое желание, которое привело назад в эту страну.
***
«Вот я здесь, три года потребовалось для того, что бы продолжить разговор. Я не знаю, как зовут того садху, не знаю где его искать. Как я буду его тут искать в этом потоке людей?».
На город опускался вечер, Валерия вышла из отеля и направилась к Священной Ганге по узким улочкам. Великая река, казалось, не текла, а лениво лежала перед ней, серые ступени гхатов спускались прямо в воду. Над всей набережной стояла дымка от погребальных костров, окутывая сбой возвышающиеся храмы и дворцы. Как все паломники она купила цветочную корзиночку со свечой, опустила ее в воду, сделав подношение Священной Реке. Ее свеча присоединилась к тысячам и тысячам таких же, плывущим по водам Ганги.
