— Слышал, Аллен? Нельзя убивать, — пояснил Марк, для которого заткнуться иногда было делом невыносимой сложности. — Так что, если ты меня хотел бескровно придушить за «Персиваля», это тоже запрещается…
— Ну пожалуйста, помолчи, — досадливо прервала его излияния Клара. — Он по делу говорит. Я тоже считаю, что обеты в походе — это правильно. Что там еще, Аллен?
— Думаю, что не лгать, — высказался поощренный поддержкой «славный рыцарь». Его до сих пор глодало раскаяние: в Дольске ему пришлось выдать матери изрядную порцию вранья относительно цели и способа их путешествия. Замечательная и всепонимающая Елена Августина в некоторых вопросах все же оставалась настоящей провинциальной матушкой; например, она считала, что путешествовать на перекладных электричках опасно и ненадежно. Также она всегда пребывала в заблуждении относительно материального положения собственного сына. («Она только зря расстроится, а помочь все равно не сможет», — обосновывал Аллен такое положение вещей.)
— Да, не лгать, — внезапно загорелась Мария, вспомнив, очевидно, какие-то свои недавние неприятности. — Если уж не можешь сказать правды, так и говори: «Я не могу ответить по такой-то причине». Вот этого нам всем очень не хватает…
— И еще они постились, — вспомнил Аллен. — Некоторые — даже очень строго. Сэр Борс, например, дал обет не вкушать ничего, кроме хлеба и воды, и не спать в постели, пока длится Поход.
— Ну, в постели мы спать и так не собирались — разве что спальники считать за таковую, — вмешалась Мария. — А вот насчет хлеба и воды я решительно протестую. Во-первых, это очень вредно, особенно при активном образе жизни, когда приходится много и подолгу ходить. Во-вторых, у некоторых из нас — точно я знаю про себя и Аллена — желудки не луженые, как у непрошибаемого Борса, а напротив, больные. А Кларе так просто необходимо правильно и хорошо питаться, горячее есть, если мы не хотим ее нести на носилках впереди войска.
— Кроме того, у нас половина припасов — мясные консервы, — ввернул Роберт, который вообще-то в обсуждении не участвовал и с непроницаемым выражением лица смотрел в окно. — Что мы, зря деньги тратили? Я один столько тушенки не съем…
— Значит, не будем поститься, — подытожил Аллен. — Ну разве что в среду и в пятницу, если получится, — добавил он, покосившись на Йосефа, сидевшего напротив него и улыбавшегося — непонятно, с одобрением или насмешливо. — Вместо поста можно дать обет хранить целомудрие, — неожиданно вспомнил он еще один аспект рыцарской аскезы.
