Мария досадливо хлопнула карточкой о стол.
— Да я не о том… Что это было за имя, я имею в виду?
Аллен моргнул.
— Так я и не знаю… П. и П., как-то я никогда не задумывался. Отец, понимаешь ли, был Даниэль П. Августин, а я вот — Аллен П. Августин…
— А узнать можешь? Где-нибудь должно же это быть…
— Слушайте, ребята, а зачем вам? — вмешался Марк. — Может, ну его?..
— Нет, пусть он узнает, — уперлась Мария. — Аллен, будь добр, посмотри где-нибудь… Мне вдруг показалось, что это важно.
— Разве что маме позвонить… Семь часов, она, наверное, уже встала, на работу собирается. Только это межгород, Марк, тебе потом оплачивать. — Аллен неуверенно потянулся к телефону.
— Да звони, разоритель. Тоже мне межгород — шесть часов на электричке… Не помру от голода. А помру — буду утешаться мыслью, что ты себе этого не простишь и отгрохаешь мне на могиле двухметровый памятник с изображением Чаши Грааля…
Но «разоритель» уже вертел телефонный диск, не обращая на речи друга внимания. Марк всегда говорил речи, и слушать их было вовсе не обязательно.
— Халло, мам! Ты все-таки дома, а я уж думал… Да, я! Хорошо. Да, сдал… Почти. Две пересдачи. Да сдам я все! Абсолютно уверен. И с деньгами хорошо. И у Роберта тоже… Жениться? Я? Ах Роберт… Вот ты у него и спроси, я по шее не хочу… Соберется — скажет. Как это — когда? Когда все сдам, тогда и приеду. Ну, мам, что значит — тогда до осени не увидимся? Я же умный…
— Слушай, умный, — прошипел Марк, дергая друга за волосы, — ты по делу не можешь говорить? Это же межгород… Памятник — это хорошо, конечно, но у тебя на него все равно денег нет!
— Руки прочь, завистник! Мам, это я не тебе… Слушай, у меня такой вопрос: что значит «П.»? Инициал в моем имени. Для института, — беззастенчиво соврал он, косясь в сторону друзей и разводя руками — что ж поделаешь, лгать приходится… — Ищет, — сообщил он шепотом. — Сейчас посмотрит в альбоме, там на карточках может быть что-нибудь…
Марк в отчаянии возвел глаза к небесам.
— Аллен, ты слушаешь? Вот дедовский военный билет, но здесь тоже только инициал… Нет, ничего нету. Погоди-ка, а это что? О, сынок, победа! Это твой прадед, посмертная фотография… Альберт Персиваль Августин, 2-й год Реформации. Ты слышишь? Аллен! Ты куда пропал?
— Да, мам. Спасибо. Я запомнил… Да нету новостей. Когда кончу… Я позвоню потом. Обязательно. Хорошо. Счастливо. Я тебя тоже… — Он положил трубку и некоторое время сидел, глядя перед собою. За окном летали, кажется, чайки. Одна из них подлетела совсем близко и оказалась светло-серым голубем. Голубь слегка задел крылом стекло, прочертив по пыли яркий след. Меж двумя створками ползла сонная муха. Аллену она очень не понравилась.
