— Потому что не скажу.
— Так… Из деревни? Деревенский сам?
— Нет, городской.
— Случайно прибыл или по делу?
Тимка долго вглядывался в лицо мужчины.
— По делу…
— По какому? К кому?
— Этого я вам не скажу. Я не знаю, кто вы.
— Резонно, — повторил мужчина. — Ты мне начинаешь нравиться. Но как я могу доказать тебе, кто я? И кого тебе надо?
Тимка опять подумал, глядя на незнакомца.
— Мне надо советских людей… Настоящих, — добавил он.
Велосипед перестал усмехаться. Глаза его стали суровыми.
— Считаю себя настоящим. Но это все, что я могу привести тебе в доказательство. — Он вынул из кармана пистолет «ТТ». — Я здесь, чтобы бороться, а не прохлаждаться, малыш.
— Мне нужен самый главный из вас.
Незнакомец выпрямился над ним, спрятал пистолет в карман.
— Ты уверен, что только главный?
— Да! — сказал Тимка.
— Срочное дело?
— Очень! Я уснул, потому что бежал всю ночь. И утром. А дело очень важное, — повторил он.
— Ну, что ж… — Неизвестный пошевелил желваками на скулах. — Тогда идем. И вот что… — Он положил руку на Тимкино плечо, когда тот поднялся. — Держись точно за мной. Не слишком запоминай дорогу.
Он сделал движение, чтобы тронуться в путь, но снова задержался.
— Между нами… Не зови меня Велосипедом. А то услышат ребята, чего доброго, — так Велосипедом и останусь на всю жизнь.
Тимка невольно засмеялся. И дядька Феня тоже.
— Зови меня попроще. Дядькой Григорием. Лады? Тронулись.
Шли около двух часов, пробираясь то напрямик через чащу, то желтыми от лютиков полянами, то глухими, прелыми балками, скользя на многолетних завалах гнилого валежника. Наконец, предупредив Тимку, чтобы ступал след в след, дядька Григорий повел его незримой для постороннего глаза тропинкой, вправо и влево от которой, затянутая зеленой ряской, лежала в зыбких островках камышей трясина.
За болотом опять начинался лес, едва ступив под прикрытие которого дядька Григорий и Тимка были остановлены окриком:
— Стой! Кто идет?
— Выборг! — ответил дядька Григорий.
— Проходи, — сказали из гущи тальника впереди. Навстречу вышел боец в гимнастерке, галифе, с винтовкой.
— Пусть малый подождет здесь, — сказал ему дядька Григорий. — Я доложу.
Боец кивнул, разглядывая Тимку:
— Ладно…
Дядька Григорий не оглядываясь ушел дальше. Тимка от нечего делать переступил с ноги на ногу.
— Сядь здесь, — показал ему красноармеец на пенек в стороне, — чтоб я тебя видел.
Тимка не стал перечить, присел. Эта строгость ему нравилась.
Боец опять отшагнул к тальнику и, невидимый со стороны, продолжал наблюдать за тропинкой через болото, время от времени поглядывая на Тимку. Ждать пришлось минут десять.
