тоже считал это мучительным пороком. Но ему хватило сил преобразовать
свою похоть в нечто большее. Некоторые считают, что, сублимировав тягу
к мужчинам, он и стал великим мыслителем.
– Сублимировав?
– Ну да, преобразовав низменное в нечто высокое, это психологический
термин. Видишь, разницу? Он не подавил свою похоть, а преобразовал ее,
то есть не просто задвинул подальше, а нейтрализовал и стимулировал
таким образом мыслительные функции.
98
– То есть ты утверждаешь, что стать гением можно «нейтрализовав»
похоть?
– Видимо, надо изначально быть гением, чтобы совершить нечто
подобное.
– А твоя проблема в чем? Ты ведь не гений. Расслабься и получай
удовольствие.
– Ба! Какая мысль! Что бы я без тебя делал, Ваня? Ты просто возродил
мою веру в жизнь.
– Не издевайся.
– Наверное, у меня есть веская причина не мыслить просто.
– И в чем же она?
– Об этом не так уж просто говорить, как ты предполагаешь. Дело в том,
что я соврал – мне уже было однажды хорошо в постели.
– Я так и знал…
– Не гони лошадей. Этим доставившим мне наслаждение человеком был
не кто-нибудь, а мой отец.
– Отец?!
– Не ори.
– Отец? Ты спятил? Черт… Не знаю, что и сказать.
– А ничего и не надо говорить, я уже все возможное себе сказал.
– Он изнасиловал тебя?
– Нет, наверное, наоборот.
– Ты точно спятил.
– Это не смешно, Ваня. Ведь этот случай в моей жизни был
определяющим.
– Ты зол на отца?
– Я его ненавижу… Понимаешь, такое можно и простить, но я не в
состоянии.
– Может, все-таки расскажешь, как это произошло?
– Мы жили с отцом вдвоем, мама ушла, когда я еще был маленьким. Она
никогда не искала встреч со мной, а я никогда ее не винил, потому что
вдоволь насладился невыносимым нравом отца и прекрасно понимал,
почему мама сбежала.
– Он тебя бил?
– До этого редко доходило, но он был крайне вспыльчивым. Выходил из
99
себя по каким-то глупейшим поводам. Еще он был очень строг и мало что
мне позволял, хотя и любил очень. Побивал он, кстати, свою мать.
Наблюдая за их отношениями, я и понял, что папа не очень
уравновешенный человек… В общем, однажды, это случилось, когда мне
было тринадцать лет, мы с отцом ночевали на даче, и к нам в дом
забрался вор. Папа припугнул его холостым выстрелом и, так как я еще
очень долго не мог успокоиться, положил меня спать с собой. Я терпеть не
мог наш загородный дом. У отца была странная мания максимально его
