— Час как забрали… С НКВД, в ремнях оба, в форме… И в машину… и собраться не дали… а комнату не обыскивали. Она тихо-тихо с ними пошла, как мышка… всё просила Андрейку не разбудить, а он так и спит. Ровненько дышит, я заглядывала… Уж не знала, что и делать, когда проснется…
На столе лежал наискось вырванный из Светиной тетрадки листок:
"Светочка, доченька. Сбереги, сбереги, сбереги мне Андрейку! И себя. Целую вас крепко-крепко. Мама".
А на диване, прикрытый розоватым марселевым покрывалом, спал Андрейка, раскинув руки, с мелкими капельками пота на лбу и на щеках.
— Светик, слышишь? Ты меня слышишь?
Тетя Тамара трясла её за плечи, но говорила почему-то шёпотом. Света растерянно улыбнулась и кивнула.
— Слушай, Светик, мы сейчас отсюда уедем ко мне, я тебе потом всё объясню. Андрейку пока не буди, собери быстренько вещи — что можешь нести. Метрики, ты знаешь, где ваши метрики? Документы мама где держала? В той шкатулке? Умница. Я посмотрю, а ты быстренько: Андрейкины вещи, и свои, и что-нибудь тёплое, свитеры там или курточки. Ботинки у вас есть? Возьми, что войдёт в рюкзак, а я Андрейку понесу. Карточки, ты знаешь, где ваши карточки на август?
Тетя Тамара в два счёта перевернула комнату и, видимо, осталась довольна результатом. Она запихала бумаги и какие-то записные книжки в кожаную сумочку с поцелуйным замочком в два шарика.
— Тетя Тамара, вот я карточки достала, тут и мамина. И деньги. А табель брать? Ну, мой школьный? Это документ?
Света, сама себе удивляясь, вовсе не плакала и не чувствовала особого горя. То ли мамино заклинание, то ли эти лихорадочные сборы вытеснили из неё весь испуг, и она теперь хотела, как и тётя Тамара, одного: увезти отсюда Андрейку. И поскорее. Пока ещё что-то не случилось. Туда, на дачу с черной смородиной. Она собиралась толково и быстро, как в пионерский лагерь. Трусы-носки-шаровары-куртки… Андрейкины таблетки. Мамину записку сунула в карман рюкзака. Поколебавшись, туда же запихнула сердолик с этажерки и фотографию, где мама и папа смеются в обнимку. Ключи от комнаты и от квартиры — и те не забыла.
— А корзины, тетя? Как мы их назад потащим?
Тетя Тамара отмахнулась:
— Значит, не потащим. Оставим здесь, я потом заеду, завтра.
— Нет, тетя, я придумала! Их потащит Гав.
Она уже увязывала корзины в пару широким полотенцем. И в каждую сунула еще по пачке соли. Тетя Тамара, увидев Гава, только рукой махнула:
— Ну, Гав так Гав. Потом разберёмся. А что, он правда это всё на себе унесет? Он дрессированный у вас, да?
