– Идиот! – вскипел Мик, – Ты же мог вход порушить!
Парк почесал живот.
– Я свое дело знаю. Как ты свое.
Три дня назад они вскрыли здоровенный ящик, сняли упаковку, и Мик перевел им с тонго инструкцию по наладке и запуску «малого агрегата для проходки мягких грунтов». «Крот» не рыл и не буравил землю, а раздвигал ее вокруг себя, уплотняя при движении. Получавшийся тоннель мог просуществовать достаточно времени, чтобы протянуть сквозь него, к примеру, тепло- или электрокоммуникации. Или доставить в нужное место заряд взрывчатки.
– Два часа отдыхаем, копим силы, – скомандовал Парк.
– Потом я иду, – торопливо вставил Мик.
Они растянулись на надувных матрацах, расслабляя усталые тела, как делали не раз на протяжении трех последних дней. Мик легонько царапнул локоть Аниты длинным ногтем на мизинце.
– Слышь, Анита, хочу тебе сказать…
– Не нужно.
– Я серьезно.
– И серьезно не нужно. Мы себе не принадлежим.
Парк густо всхрапывал. Мик обиженно повернулся набок, спиной к Аните.
– Зря злишься, – тихо сказала она. – Ты молодой…
– И ты, – глухо отозвался Мик. – Правда, Анита. Нипочем не сказать, что ты старше меня.
– Спасибо. Спи.
– Я готов! – в Мике не чувствовалась усталость.
Парк возился с радиовзрывателем, мрачно бурча:
– Отчего мы дерзкие, прыткие такие?
Поднялся.
– Созданная Солтигом охранка еще не переросла опереточную стадию. Играют в шпионаж и контршпионаж. Агенты ОСС узнают друг друга по особому, тайному признаку.
– Какому? – в Мике проснулось любопытство.
– А покажи-ка руку, мальчик! – рявкнул Парк.
– Ты… что?!
Он яростно бросился на Парка, тот перехватил его руку, хрустнула кость, Мик дико вскрикнул.
– Я твой коготок давно приметил, гад, – прохрипел Парк.
Мик коротко вздохнул и стал оседать. Парк спрятал стилет, невесело глянул на ошеломленную Аниту.
– Черт, гнусно как вышло. Он не зря поперед рвался – заложенная им бомба не взорвалась бы никогда. Идешь, Анита?
– Да, – коротко ответила она.
Наколенники. Налокотники. Перчатки со светошариками. Кислородная маска. Парк, кряхтя, задвинул тележку с бомбой в узкий лаз, на ровных местах Аните придется толкать ее перед собой.
В тесной бесконечной трубе пахло могилой. Стенки ее были твердыми и очень гладкими на ощупь. Глаза скоро привыкли к темноте, и в слабом свете перчаток Анита различала впрессованные в твердый до каменности грунт настоящие камешки, обломки кирпича и керамики и какие-то металлические фрагменты. Говоря языком археологов, культурный слой в центре Майи – столицы Эгваль был очень мощным. Твердь внизу, твердь с боков, твердь сверху. Парк так спроектировал и провел трассу, что она шла под слабый уклон, и легкий толчок заставлял тележку прокатиться вперед метра на три, четыре, пока ее колеса не тормозились микроскопическими неровностями стенок тоннеля.
