Если б не ее находчивость, я умер бы часов через шесть. Извлечь внедрившегося в мочеточник кровососа невозможно, разве что… Об этом даже подумать страшно. Только барнабы – Горные люди открыли верное средство и применяли его с незапамятных времен.
Через час у меня начался жар. Валяясь пластом на развернутом заднем сиденье, я мутным взором следил за Наташей. Она управлялась с машиной лучше, чем я. Не делала пауз, вспоминая поспешные и путаные инструкции. Не приноравливала навык вождения городского авто к этому чуду техники. Движения ее были скупыми, экономными, так делают привычное, ставшее рутинным дело.
Турбина загудела на повышенных оборотах, машину качнуло и через минуту сцепление переключилось на колесный привод. Наташа обернулась ко мне.
– Остров. Который я видела сверху. Плоский, как блин. Мне что-то не хочется путешествовать дальше.
Ее прохладная ладонь коснулась моего лба. Потом я ощутил на губах вкус влаги – настоящая, взаправдашняя вода! Наташа заставила меня проглотить желатиновую капсулу, извлеченную из металлической коробочки с рисунком красного цветка орхи на крышке. «Дозволено к применению. ГВО Р. Гаяр». Наступило забытье.
Солнце светило мне в морд… в мое мужественное лицо, значит, время за полдень. Чувствовал я себя лучше, но сильно ослаб. Машина не двигалась. Наташа спала на водительском месте, смешно посапывая. Мой нос тоже за время сна заложило – в кабине было зябко. Стоило ли так врубать охлаждение? Я потянулся, вывернул шею, чтобы взглянуть на пульт. +18 по Цельсию. В кабине. За бортом немножко теплее. Пятьдесят три градуса выше нуля.
Над островом царит тишина. Ни шороха ветра, ни живого звука.
Деревья с бесформенными кронами на тонких стволах – не дают тени. Их узкие, с серебряным отливом, листья с наступлением полудня развернулись параллельно падающему сверху жаркому потоку света. Мелкие, похожие на кроликов, с удлиненными мордочками существа, давно скрылись в глубоких норах, хранящих остатки ночной прохлады. Эти зверьки за свою жизнь не выпивают ни капли воды – всю необходимую им влагу они получают с пищей. Птицы, не крупнее воробья, это и есть одна из воробьиных пород, выбрали ветки повыше, подальше от раскаленной земли. Все замерло. Но это не тишина кладбища, а тишина спящей жизни, готовой с заходом солнца восстать и снова забрать свое.
Машина, сгусток металла и электроники, также недвижима. Зеркально блестит на капоте стальная пластинка с двуязычной надписью: «Atento! Insulo Maora Mao – Внимание! Собственность Хозяйки Острова». Панели солнечных батарей полностью развернуты, и чем свирепее становится ливень света и тепла, тем больший они дают ток. Ребра наружных радиаторов источают жар. А внутри механического убежища, где мягкое дыхание кондиционера дарит прохладу, безмятежно спят двое: мужчина и женщина.
