Минутное молчание, затем возглас:
– Вот она!..
Пауза.
– Река! Большая. Иду над водой. Отмели, пара островов – хорошие места для купания… Разворачиваюсь.
Молчание. Смешок.
– Давайте пеленг. Нагулялась.
Я перевел дух. С Наташей все в порядке и она возвращается. Мы тоже. Ложимся на обратный курс, как только примем ее на борт.
Через полчаса второй пилот помрачнел. Эвишка кусала губы. Я вызвал Наташу, но не получил ответа. Только наш пеленг звучал в эфире. «Бродяга» делал над землей круг, радиусом в километр, поминутно бросая призывы в пространство. Тишина. Эвишка молча вышла из рубки. Вернулась снова. Я понимал, что у нее, как и у всех нервы на пределе, но своим мельтешением она меня достала. Хотел сказать: «угомонись», но увидел на ее бедре пистолет, такой же, какой носили все члены команды после свержения Яна.
– Курс норд. Крейсерский режим, – глухо сказала Эвишка.
Второй пилот согласно кивнул. Это уже походило на дурной анекдот. Власть на «Бродяге» поменялась снова.
– Одди, прости… Мы должны вернуться. Иначе – все погибнем зря. Все. А так – вернемся и начнем заново. Не станешь же ты утверждать, что пять человек… – Наташу Эвишка уже списала со счетов.
Я не спорил. Сказал только:
– Подождем час.
Час они мне дали. Солнце клонилось к закату, безлюдный пейзаж под нами испещрили тени. Я монотонно повторял:
– «Бродяга» к Наталье Вернер… «Бродяга»…
– …Мотор… Здесь у… – (щелчок, треск)…
– Наташа!! – заорал я.
– …К водопою. Держусь в стороне, справа от тропы. Подберите меня до того, как наступит ночь.
– Это невозможно, – второй пилот оборотился к Эвишке, ища ее поддержки.
Только наивные думают, что дирижабль умеет зависнуть в воздухе. Конечно. Может. При полном безветрии. Для снижения придется выпустить сколько-то гелия из оболочки, а затем сливать балласт для подъема.
– Ната, ветер? – спросил я.
– Метров пять-семь… – теперь мы слышали ее хорошо.
Ветерок слабый, но надо заходить навстречу ему, делая «нырок» к земле. Потом выбрасывать якорь и, запустив лебедку, пытаться подтянуть «Бродягу» к земле. Нас слишком мало для правильного проведения такого маневра. Любая случайность нас погубит – своими страхами Эвишка заразила и остальных.
– Готовьте вездеход, – сказал я. – Ната умеет летать, а я – ползать. На этой машинке.
– Одди?!
Я легонько поцеловал Эвишку в губы, она не отстранилась.
– Будь здорова. И, на всякий случай, прощай.
Окна машины закрыты щитками, электропитание отключено – кромешная тьма обнимала меня. Может быть, она – навсегда. Тело туго обтягивали привязные ремни. Я сжался, ощутив легкое скольжение, желудок подпрыгнул. Два тягучих, медлительных рывка – вес вернулся. Но легче не стало, ужас не отпускал – рывка должно было быть три. Один из куполов не раскрылся! Выпавшую из брюха «Бродяги» платформу с закрепленным на ней вездеходом шмякнет о землю с превеликой силой. Достаточной, чтобы вывести из строя великолепную машину и искалечить меня. Или убить. Лучше бы – второе.
