События принимают новый оборот
Всю неделю Генка, Фат и Слива шныряли по городу безрезультатно.
К урокам готовились кое-как. Но волею божьей, другими словами — волей Эммы Викторовны, дело обошлось без двоек. В среду учительница даже отпустила их на два урока раньше, чтобы проводили в последний путь однорукого полковника.
Друзья думали, что окажутся единственными, кто любил и знал бывшего артиллериста. Но гроб с телом полковника провожал чуть не весь военный городок.
Офицеры и солдаты (рядами), женщины. Когда вся эта процессия двигалась по улицам, к ней присоединялись еще люди, так что от головы траурной колонны нельзя было разглядеть, где теряется ее хвост.
Гроб взяли на свои плечи самые старшие офицеры городка. За ними тянулась длинная вереница курсантов, которые несли алые подушечки с приколотыми к ним орденами полковника.
Генка, Фат и Слива растерялись, не зная, где им пристроиться. Но какой-то майор подошел и поставил их сразу за орденами, впереди оркестра.
На крышке гроба крест-накрест лежали две шашки.
А когда гроб опустили в могилу, курсанты с винтовками залп за залпом несколько раз выстрелили в воздух…
После похорон Фат сделался совсем необщительным. Ему, как пропустившему неделю, пока можно было не бояться, что спросят на уроках, и Фат сразу после школы пропадал в городе до позднего вечера. Однажды он больше трех часов лежал в чьем-то огороде против дома Кесого в надежде увидеть Банника, но тот так и не появился. Фат схватил простуду, и Слива великодушно предложил ему платок «на время». Но Фат воспользоваться платком не захотел, а простуда его к утру кончилась.
В пятницу Слива наконец-то засунул Генкины послания в карманы пальто Лии и Тоси. Генка просидел все занятия как на иголках, боясь, что шестой «а» отпустят почему-нибудь раньше.
Классы распустили одновременно. Но Лия осталась в школе на репетицию хора — дожидаться ее было бы долго. А Тося вышла из школы, держа портфель… в обеих руках, перед собой.
Затея с письмами, к великой Генкиной досаде, провалилась. Слива советовал не отчаиваться, доказывал, что все идет как по маслу, что женщины такой уж народ — с одной записки их не проймешь, предлагал воспользоваться его стихотворением. Но Генка отказался.
— Тогда я сам кому-нибудь его пошлю, — сказал Слива и принялся думать, кому.
В воскресенье, словно предчувствуя, что день этот будет переломным для них, друзья поднялись чуть свет.
