Фат не ошибся. Фат не зря вырос в городе и за пять лет восемь раз бросал школу. Детский парк был закрыт до Первого мая, но когда Генка, Фат и Слива перелезли через забор, Кесый в окружении десятка знакомых и незнакомых мальчишек уже играл на прогалине среди кустов.
— Деньги есть — присоединяйтесь, — обрадовался Кесый.
— Успеем, — невозмутимо ответил Фат. — Поглядим сначала.
Деньги ставились в один столбик, решкой вверх, затем шагов с десяти по очереди кидали свинцовую биту: чья бита ложилась ближе к деньгам, тому доставался первый удар по кону. Монеты, которые переворачивались на орла, считались выигранными. Попасть битой в кон с десяти шагов — значило забрать сразу все деньги.
Генка с удовольствием сыграл бы разок и сам, но Фат стоял, ждал чего-то.
Азарт мало-помалу увеличивался, соответственно увеличивались ставки.
Двое, тщательно вывернув карманы, убедились, что они уже пусты, и вышли из игры. А ставки с десяти копеек возросли сначала до двадцати, потом сразу — до сорока. И наконец, когда разгоряченные противники условились играть по пятьдесят копеек, Фат молча вышел вперед и добавил два двадцатика к двадцатикам, а гривенник положил сверху.
Кесый ухмыльнулся. Кесый не мог равнодушно видеть деньги, тем более — упускать их. Мелочь выбывающих из игры оседала в его карманах.
Начали бросать биту. На второстепенных участников игры Слива и Генка почти не глядели — предстояла дуэль между Кесым и Фатом.
Бита Кесого упала сантиметрах в пяти от кона. Незадачливые игроки ахнули. Генка поежился. А Фат и глазом не моргнул, отходя с битой на установленные десять шагов. Он не целился, как это делали другие, а, отведя биту к левому плечу, вдруг с силой швырнул вперед, одновременно крутнув ее в воздухе. И не успел никто прикинуть, где врежется она, как, брызнув на солнце, разлетелись во все стороны серебряные монеты.
Генка и Слива бросились подбирать их. Фат ссыпал деньги в карман.
Выбыл из игры еще один противник.
А когда Фат, повторив свой бросок, взял и новый кон — Кесый уже не ухмылялся.
Но в третьей игре судьба поделила деньги примерно поровну между ними.
Еще через пару конов они остались один на один. И по мере того как худел карман Кесого, карман Фата делался тяжелее.
Кесый разнервничался, предугадывая полный разгром, и с каждым разом кидал биту все хуже.
Он отсчитал медяками последние шестьдесят копеек, и Фат согласился поставить тоже шестьдесят, чтобы разом кончить игру, но коронный бросок в этот критический момент не удался ему, и свинцовая бита лягушкой шлепнулась в «слепую» зону, то есть ближе кона.
