Он продолжал борьбу, подстегиваемый страхом неминуемой гибели, пересекал громадный подвал — черный и промозглый, осклизлый пол которого загромождали проржавевшие части невообразимых механизмов.
И постоянно ощущал непосредственно у себя за спиной глухой топот косолапого Барабанщика, преследовавшего его с неумолимой настойчивостью.
Спящий внезапно принял решение — совсем простое, но ранее почему-то ускользавшее от его внимания. Там, впереди, прямо у него по курсу, находилась отвесная скала, с которой он сможет броситься вниз и нырнуть в воду, оставив своего преследователя с носом.
Задыхаясь, он принялся карабкаться по каменистому склону, со все большим трудом извлекая ноги из сырой, вязкой грязи. Добравшись до вершины, он издал торжествующий крик, символизируя этим вызов, который он бросал Барабанщику, и в следующее мгновение с ликованием в сердце кинулся в бездну, в глубине которой меж стенами узкого ущелья бесновался пенящийся матово-черный поток.
Несколько часов длился этот тошнотворно убыстряющийся полет, пронзительный свист в ушах попросту сводил его с ума, но наконец дикая река взметнулась ему навстречу и приняла его в свое чрево. Наконец-то он понял, что это свершилось. Он словно свалился в тесную и все более сужавшуюся расщелину между страницами своей любимой и давно забытой книги — «Сказки братьев Гримм» — и весь напрягся, ожидая встречи с обжигающим пламенем ледяной воды.
Но получилось почему-то так, что он оказался по пояс в затхлом болоте, тогда как его усталый мозг продолжали терзать булькающие вопли Барабанщика.
А потом он увидел впереди себя железнодорожное полотно, по которому стремительно несся вытянутый, длинный, обтекаемый предмет, весело искрящийся огнями и грохочущий по стыкам рельс. Вот промелькнули окна пассажирского вагона, похожего на фоне неба на яркую цветную вспышку жгучего пламени. Вагон был заполнен изысканно одетыми людьми, которые беззаботно отхлебывали из своих стаканов какие-то напитки и весело болтали. При виде этого зрелища его сердце наполнилось безотчетной, щемящей тоской.
Если его спасут, то он сможет присоединиться к безопасной и счастливой массе пассажиров, а нет — тогда погибнет под громадными грохочущими колесами. В следующее мгновение он увидел себя лежащим на шпалах, съежившегося между рельсами и ожидающего того момента, когда пыхтящий локомотив сокрушит его своей немыслимой, убийственной массой.
Однако состав неожиданно заскрежетал проржавевшим, старомодным стальным скотосбрасывателем и остановился в нескольких ярдах от его лица. Все огни тотчас погасли, а сам он резко вскочил на ноги и побежал вдоль темных вагонов, колотя во все двери и крича: «Помогите! Впустите меня! Пожалуйста, пожалуйста, ради Бога, впустите меня!» В ответ не послышалось ни звука — разве что доносились глухие, монотонные шлепки подтекающего масла, едва различимое шипение вырывающегося наружу пара, да ехидное, злобное похохатывание клапанов.
