День за днем я учился следить за ней исподволь, краешком глаз. Иногда она сидела позади, довольно далеко от меня, и я стеснялся повернуть голову в ее сторону. Тогда я пытался наблюдать за ней совсем уж немыслимыми способами, включая отражение в оконном стекле, и от этого у меня начинали болеть глаза.
Случалось, в трамвай набивалось много народу, пассажиры стояли в проходе и закрывали девушку от меня. Тогда я не сидел всю дорогу, наслаждаясь мнимой близостью. Мне просто нравилось посматривать на нее, когда выдавалась такая возможность, потом отводить взгляд в сторону и снова смотреть не отрываясь. Сама мысль о том, что она находится так близко от меня, поднимала настроение.
Самое удобное для меня место было рядом с выходом. Если оно оказывалось свободным, день складывался для меня удачно, потому что, когда девушка вставала, собираясь покинуть трамвай, ей приходилось идти в мою сторону, и она на ходу улыбалась мне — едва уловимо, слегка, но все-таки улыбалась.
Иногда на моем месте кто-то сидел, но я извлекал из этого определенную выгоду. Я вставал у двери, и на несколько секунд мы с девушкой оказывались рядом, бок о бок. Как же жадно я вдыхал ее аромат! Он был для меня сродни горному воздуху, которым невозможно надышаться, стоя у распахнутого окна…
Я вдыхал ее аромат, но не осмеливался дотронуться до нее. Может быть, еще выпадет случай, успокаивал я себя.
Однажды, впрочем, я слегка коснулся ее. Как-то утром трамвай слишком резко затормозил, и девушку толкнуло ко мне. Край ее пальто и моя рука на миг соприкоснулись, потом я легонько поддержал незнакомку. Будь моя воля, я бы ни за что не отпустил ее!
Она тоже иногда смотрела на меня со своего места.
Часто случалось, что наши взгляды пересекались, и казалось, что между нами установилось молчаливое сообщество. Пугало только одно: вдруг эти взгляды, эти волнительные полуулыбки, которыми она изредка одаривала меня, всего лишь плод хорошего воспитания?
По дороге она что-то писала и делала это часто. Писала она в тетради оранжевого цвета в твердом переплете. Что она там записывает? — спрашивал я себя. Может, и про меня найдется пара строк?
Мне нравилось смотреть, как она пишет. Во-первых, она снимала перчатки, и в этом было что-то интимное. Во-вторых, было заметно, что она целиком отдается тому, чем занимается. Временами я даже испытывал чувство ревности. Действительно, когда она писала, она ни разу не отрывала глаз от тетради, полностью погружаясь в свое занятие. Ее очарование от этого еще более усиливалось. В такие минуты мне безумно хотелось стать частицей ее мира.
