Едва мы проехали Юстен Тауэр, Дашвуд велел мне смотреть налево и ждать появления грандиозной стройки. Через пару кварталов я действительно увидел огороженную площадку. За забором высилось здание из красного кирпича: с башенками, с обилием стрельчатых и арочных окон, с обязательными часами под шпилем, с ломаной линией кровли — его четыре этажа выглядели очень внушительно и торжественно.
— Евростар! — торжествующе объявил Томас. — Станция Pancras. Представляете, скоро можно будет сесть здесь на поезд и через пару часов добраться до континента! Кале, Париж, всюду! Быстрее, чем на самолете! Под каналом!
— Под Ла-Маншем? — я что-то слышал об этой стройке века и периодически отбивался от предложений проинвестировать строительство какой-нибудь ее части. Серега предупреждал, что проект это странный, коммерчески практически бесполезный, неспособный в обозримом будущем вытащить себя даже на самоокупаемость, и я ему верил.
— Да, сэр, — согласился, скривившись, Том, — под каналом. Мой кузен работает в проектном бюро. Подумайте только, два десятка миль под водой! Фантастика. В славное время мы живем, мистер Майнце!
— Все б вам, европейцам, землю ковырять, — усмехнулся я. — Швейцарцы тоже собираются сквозь Альпы копать дыру. В Италию.
— Мы — англичане, сэр, — поправил меня Томас. — Простите. А этим, с континента, просто делать нечего. Кому нужны их горы? Мне очень жаль, но ерунда это все. Вот через канал нужна дорога, а то наша экономика задыхается. А там зачем? Кто поедет в Италию через тоннель, если есть самолеты и корабли? И строить они будут наверняка еще лет двадцать. У нас быстрее все построится!
— Японцы уже два месяца как под водой катаются. Про тоннель Сэйкан слышал?
— А, — отмахнулся Том, — простите меня, сэр, да только игрушки это все. Там у узкоглазых под водой всего-то десяток миль.
Такая точка зрения не была для меня внове, ведь всему миру известно, что Россия — родина слонов и всех изобретений: все, что придумали мы — эпохально и значимо, а то, до чего додумались другие — баловство одно.
Между тем мы уже оказались на Спенсер-стрит и до цели поездки оставались считанные минуты. И самую последнюю из них отсчитали часы над трехэтажным краснокирпичным зданием университета.
Едва я выбрался из машины и расправил брюки, как за спиной раздался спокойный негромкий голос:
— Мистер Майнце? Позвольте, я провожу вас к канцлеру. Вас ждут.
В паре метров позади меня на тротуаре стоял человек. Тощий как вешалка, из тех людей, что совсем недавно очень быстро потеряли половину своего привычного веса — опавшие щеки, свисавшие двумя мешками под нижнюю челюсть, простыня полощущейся на подбородке кожи… На секунду мне показалось, что смотрю я в глаза дракону с острова Комодо — таким невыразительным и бессмысленным было выражение взгляда белесых гляделок моего провожатого.
