— Берите детей. Отдыхайте. Ваш выходной продлится ровно столько, сколько вы пожелаете. Мы не держим никого. Однако помните – каждый день, проведенный там – это украденный шажок к нашему с вами будущему. И… — Федор помедлил, чтобы притихшая толпа поймала каждое его слово, — в знак нашего союза с другими куполами не нарушайте ни единого правила, указанного на листовках.
Толпа аплодировала. Недоумевающий Сергей едва не плача наблюдал, как уходит едва ли не половина населения – туда, к зазывавшим их огням.
— Не получится. Не выйдет, — бормотал он, провожая взглядом каждого уходящего. Сглотнув, Сергей резко повернулся и отправился работать.
Федор подошел к Ростиславу:
— Молодой еще. Не понимает.
— Не понима-а-ет, — величаво протянул кузнец, — я и мальчонку своего отправил. Проверю хоть, не хомячьё ли вырастил.
Тепло улыбнувшись, Федор вновь потянулся к плечу великана, похлопав:
— Возвращайся к работе, Ростислав. И я вернусь.
Прошел день.
Человек с неприятными тонкими усиками радостно смотрел на отдыхавших людей. На второй половине купола в жестком режиме двойных смен работали наемники.
Догнать и обогнать – теперь этот девиз принадлежал не СССР.
Человек же внимательно следил, чтобы пришедшие не занимались рабочими вопросами там, под соседним куполом. Заметив карандаш в руках мальчишки, он живо подскочил к нему:
— Как зовут?
— Петька… — мальчик ошарашено поднял на него глаза.
— Петенька, — елейно проговорил мужчина, став от этого еще неприятнее, — у нас запрещается работать. Отдыхай. Играй. Вон твои автоматы с файтингами – самые последние, японская модель!
Мальчишка с неудовольствием посмотрел на автоматы. На мужчину. И снова на автоматы.
Автоматы орали, зазывали яркими и пустыми огоньками и призывали ничего не делать.
Ничего не создавать.
Совершенно ничего.
Тоска зеленая.
Петька поморщился и свистнул:
— Анька! Айда к цветам, засохнут же!
