— Карина?! — Сергей подскочил на месте. — Ты опоздала? Погоди, я сейчас узнаю, может быть, его ещё можно вернуть! — Молодой человек снова засуетился, явно собираясь куда-то бежать, а его пулемётную речь теперь едва можно было разобрать. Половину слов приходилось угадывать.
— Не нужно. Я не опоздала. — Карина грустно покачала головой.
— Но тогда почему…
— Я не хотела на него давить. Мы уже обо всём переговорили раньше.
— Но ты могла бы его уговорить!
— Возможно. Но для чего? Чтобы он потом всю жизнь винил меня в том, что не попробовал, не поехал?
— Но это же могло его спасти!
— Спасать надо было когда-то раньше, когда мы все что-то упустили. А теперь… теперь он сделал свой выбор.
— Что ж, посмотрим, каким он вернётся через год!
— Он не вернётся, — почти прошептала девушка.
— Ты думаешь, он ничего не поймёт?!
— Поймёт, но Денис слишком гордый, чтобы признать ошибку. Думаю, это навсегда. — Карина говорила это ровным, но каким-то безжизненным голосом и, казалось, вот-вот готова была разрыдаться.
— Не переживай так, он, конечно, обустроится. Такие головы нужны везде. И мускулы тоже… — Сергей вздохнул. — Вот только проживать он будет чужую жизнь.
— Скорее, бессмысленную, никакую. Делать не то, к чему у тебя призвание, не то, что приносит людям настоящую пользу, а то, за что больше платят, всю жизнь гоняться за деньгами… — Девушка вздрогнула. — И почему это случилось именно с ним? Ведь в наше время это такая редкость. Едут к нам, а не от нас!
— Закрытость нашего общества была когда-то большой ошибкой. — Сергей заговорил непривычно спокойно и рассудительно, уже смирившись с случившимся. Создавалось даже впечатление, будто он отвечает на экзамене или сам читает лекцию. Впрочем, насколько помнила Карина, история испытательного срока была у него когда-то темой то ли реферата, то ли даже курсовой работы. — Так что эта идея обмена, когда каждый молодой человек может прожить год при другом строе, а потом решить, вернуться или остаться, оказалась очень своевременной. Сначала этим правом стремился воспользоваться чуть ли не каждый. И, что удивительно, в первое время больше народу оставалось там, как дети, прельстившиеся красивой обёрткой, за которой нет никакой конфетки.
— А потом вся эта пена схлынула. Знаю-знаю, — кивнула Карина. — Получилось что-то вроде искусственного отбора в обществе. Сюда стремились лучшие, а все эти ловкачи, люди с гнильцой, отправлялись ловить рыбку в мутной воде.
