Иван проснулся. Ему снился один из любимых его снов. Он с отцом поднимается по гулкой лестнице в башню поселковой обсерватории. Сердце замирает в ожидании чего-то особенного, важного для его маленькой жизни. Ему семь лет, и об этом он давно уже мечтал. И вот они в башне, отец включает свет, набирает что-то на клавиатуре компьютера и башня оживает, словно могучий добрый волшебник, приглашающий в свой сказочный дворец. Телескоп отыскивает нужное, и Ваня припадает к окулярам. Звезды! Великолепный неизведанный мир ласково смотрит с неба. Не бойся, я хороший! Домой они вернулись под утро, с этого дня звезды стали целью его жизни.
В те годы, после крушения первого коммунистического проекта казалось, из мира что-то вынули и выбросили. Хаос уверенно расползался, не встречая почти никакого отпора, возрождались мракобесие и фанатизм, ложь и лицемерие становилась нормой и принципом в мировом масштабе. И за всем этим наиболее проницательные уже различали черно-стальной отблеск нового фашизма. Люди как всегда жили, работали, любили и умирали, но на всем лежал отпечаток конца. Стоило на минуту остановить беличье колесо ежедневных забот и перед человеком вставал вопрос: «А зачем это всё?» Ожидание грядущих бедствий было разлито повсюду.
***
День экипажа начинался на корабле с обязательной физподготовки. Разминка, три спаринга по три минуты. В старом СССР говорили «добро должно быть с кулаками». Теперь просто – добро должно быть. Ибо быть и означает сражаться. Новый человек должен быть сильным во всех смыслах. Ивану больше всего нравилось биться с Гюнтером из Германской коммунистической республики. Тому как-то удавалось отключать определитель свой-чужой, и схватки с ним получались приближенными к боевым. Конечно, рукопашные теперь редкость даже на войне, но смысл тренировок не столько в подготовке бойца, сколько в воспитании бойцовских качеств.
— Привет, ребята, как вахта?
— Порядок. Через 6 часов будете у Пояса.
— Старик на посту в рубке?
— Старик отдыхает, в рубке старпом.
Стариком молодые космофлотцы называли между собой капитана. Он и вправду был немолод, семьдесят четвертого года прошлого века. 87 лет не шутка даже с современными технологиями омоложения организма, а Старик прожил большую часть жизни и вовсе без них. На его долю выпало слишком много по любым меркам, рожденное в угасающем СССР поколение после его краха стало лишним в новом, но далеко не прекрасном мире. Немногие смогли перековать свою душу под новую веру – «Человек-человеку – волк». Большинство кое-как влачили существование, будучи слишком добрыми для этого мира и слишком слабыми, чтобы его изменить.
