– Здесь сто золотых флоринов. И если этого окажется недостаточно, я принесу еще. Мастер хотел, чтобы синьорина Луги нашла здесь кров и защиту после того, как он…
Молодой человек намеренно не стал произносить неприятного слова, и Маргарита знала: это сделано ради нее. Смуглый Джулио, обладатель нежного лица и мягкой улыбки, был не только верным другом и славным человеком, но и талантливым художником. Теперь его, как некогда Рафаэля, ожидало величие. Эта, казалось бы, приятная мысль, несмотря на всю симпатию, которую Маргарита испытывала к Джулио, вызывала горечь.
В свои двадцать шесть Маргарита ощущала себя более дряхлой, чем две престарелые монахини, которые вершили суд над ее жизнью. Да, теперь это была ее жизнь, а тот, кто последние шесть лет оставался единственной любовью и смыслом этой жизни, лежал сейчас в холоде и одиночестве мраморной гробницы. Ему исполнилось всего тридцать семь.
Она на мгновение прикрыла глаза, а Джулио тем временем продолжал торговаться. На самом деле ей было безразлично, что теперь станется с ней. Она могла провести остаток своих дней здесь, в монастыре Сант-Аполлония, или вернуться домой, став достопримечательностью семейной пекарни, если, конечно, ее согласятся принять обратно. Нет, так не должно было случиться. Он еще многого не успел, столько картин остались не написанными… Теперь зодчим нового собора Святого Петра изберут кого-то другого, а великий Рафаэль однажды превратится в простую зарубку на древе истории Ватикана. Так будет, если Биббиена добьется своего.
– Пятьсот золотых флоринов в пользу монастыря.
Встречное предложение аббатисы, высказанное бесцветным голосом, заставило Маргариту вздрогнуть и посмотреть на худощавую старую женщину с сухим желтовато-бледным лицом и темными запавшими глазами. Да, Маргарита будет здесь в безопасности. Но жизнь в этом месте также станет ей наказанием.
– Деньги… и кольцо.
Маргарита похолодела. Она не ожидала такого удара. Ее рука инстинктивно сжалась в кулак, чтобы защитить драгоценность, украшавшую палец.
В оглушительном молчании честные глаза Джулио испрашивали согласия у ошеломленной Маргариты. Он всего лишь исполнял волю учителя. Серо-зеленый взгляд немо молил не противиться.
В мыслях ее возникла картина, все еще стоящая на личном мольберте Рафаэля. Только что оконченная, она изображала Маргариту, счастливую, соблазнительно улыбающуюся. У них впереди была целая жизнь. Он написал ее обольстительной, в одном лишь экзотическом тюрбане на блестящих волосах, полоса прозрачно струящегося газа не скрывает обнаженного тела, на руке лента с его именем, Рафаэль Урбинский, знак любви и обладания. Это было провозглашением того, что она всегда принадлежала и будет принадлежать только ему. И еще одним смелым подтверждением служило обручальное кольцо на ее пальце…
