Правда, наступать солдаты ни в какую не соглашались. Но и с фронта не ушли: послушали прапорщика Дзевалтовского, командира Демьяновой роты, выбранного теперь председателем полкового комитета. Дзевалтовский тоже не одобрял, когда солдаты поодиночке удирали с фронта. Он говорил:
— Надо крепко держать винтовку в руках: у солдата ничего нет дороже винтовки. Не по одному нужно бежать с фронта, а с винтовками и пулеметами всем фронтом ударить по паразитам и буржуям!
И тогда порешили: в бой не идти, захватническому империализму не потакать, но германа с австрияком, пока они под своими царями, к себе не допускать ни на шаг. Впрочем, немцы и австрияки тоже приутихли и ограничивались артиллерийской дуэлью, которую вели с немецкой точностью: утром и вечером, с восходом солнца и перед заходом солнца.
А если сегодня подняли они яростную стрельбу cpeдь бела дня, так было это лишь ответом на вчерашнюю атаку, предпринятую нами по глупости.
Демьян смотрит на запад, потом косится на восток. До своих осталось шагов сорок, — видно, как из–за бруствера время от времени мелькает каска: это однополчане поглядывают — жив ли еще солдат и почему не перебегает он дальше?
Демьян выскакивает из воронки и снова бежит, петляя как заяц.
3
Вчерашняя атака и впрямь была спровоцирована.
В район Тарнополь–Черновцы прибыл вдруг собственной персоной французский министр Альбер Том.
Бездействие русского фронта привело к тому, что немцы перебросили свои лучшие части на запад, чтобы осуществить удар против Франции и Британии.
Французский министр был социалистом, а в революционной России слово «социализм» не сходило теперь с уст и вызывало искреннее восхищение. Потому на социалиста Тома и была возложена весьма ответственная миссия.
Мсье Том разъезжал вдоль линии русского фронта, из армии в армию, и перед ним выстраивали дивизии, полки, батальоны. Тома проходил перед строем бойцов, державших винтовки «на караул», помахивал черным с шелковой ленточкой котелком и кричал: «Вив ля Рюси, вив революсьон!»[19] — и солдаты в ответ тоже кричали: «Ура!» После этого подавалась команда «вольно!», и член партии французских социал–патриотов открывал митинг русских солдат.
Речь Том перед корпусом длилась сорок минут, перед дивизией — двадцать, перед полком — пять–шесть. Корпусу он рассказывал о французских революциях и о роковой роли, какую сыграло в них пруссачество. В дивизиях ограничивался разговором об угрозе цивилизации в том случае, если бы победу в этой войне одержали «боши». Для полка хватало заверения в том, что эта война будет самой последней и стоит только разгромить немецкий империализм, чтобы на земле тотчас воцарился всеобщий и вечный мир.
