— Прошу, угощайтесь милорд! — предложил он штабс–капитану.
— Оставь, Алексашка! — сердито огрызнулся Боголепов–Южин.
Поручик Драгомирецкий протянул табакерку Петрову:
— Нюхни.
— Спасибо. Не употребляю.
— Нам больше останется! — Драгомирецкий спрятал табакерку в карман, снова покачнулся и едва не упал, зацепившись ногой за ногу.
Дверца кареты щелкнула, за стеклом показалось на миг лицо митрополита — недоброе, потемневшее от гнева. Он приподнял руку, будто для крестного знамения, чтобы благословить место, которое он покидал. Но не благословил: порывистым жестом он задернул штору на оконце кареты.
— Пшел! — крикнул штабс–капитан Боголепов–Южин. Карета духовного вельможи медленно двинулась. Казаки впереди и позади кареты также тронулись.
Штабс–капитан сел рядом с шофером, поручики — сзади, шофер включил мотор, и автомобиль последовал за каретой. Офицерам для особых поручений при командующем было приказано лично доставить крамольного митрополита–узника на вокзал, лично посадить его в поезд Киев–Петроград и покинуть вокзал после того, как поезд скроется из виду.
Когда авто дернуло на перемене скорости, поручик Драгомирецкий завалился навзничь. В толпе на тротуаре засмеялись. Это взбесило пьяного поручика. Выровнявшись, он погрозил кулаком и загорланил:
— Сепаратисты! Мазепинцы! Украйонцы!.. Ще не вмерла Украина, але вмерты мусыть! Скоро, братики–хохлы, вам обрежем всы!..
Толпа отпрянула, а поручик, остервенев, уже размахивал пистолетом, забыв вытащить его из кобуры.
— Алексашка, дурак! Оставь! — раздраженно прикрикнул на него Петров. — Что за идиотизм? Ведь это же черносотенство!
Но кокаин начал действовать, и поручик Драгомирецкий впадал в наркотический экстаз. Автомобиль катил к вокзалу, а доблестный сын доктора Драгомирецкого, родной брат активного деятеля украинской «Просвиты» студентки Марины Драгомирецкой, размахивал фуражкой, зажатой в одной руке, и пистолетом — в другой, и вопил, что было мочи:
— Ура! Вив! Гох! Банзай! Гоп мои гречаники! Малороссы! Мало росли, да чересчур выросли! Амба! К стенке! В расход!
Петров тщетно тянул его за полы френча. Боголепов–Южин флегматически бросил через плечо:
— Поручик Петров, дайте поручику Драгомирецкому в морду!
2
А профессор Грушевский смотрел в окно своего кабинета и всеми фибрами души испытывал ненависть к России.
— Ага! — Грушевский засовывал бороду чуть ли не в самое горло, словно хотел задушить какого–то беса, сидевшего где–то там, внутри. — Aгa! Вы скажете мне, что Украину угнетали деспоты, цари и императоры? Так нет же, вот вам ваша «революционная» Россия, в которой по главе «революционного» правительства стоят конституционные демократы!.. Довольно! С этой партией покончено. Профессор Грушевский был близок к ней, когда «кадеты» восставали против абсолютизма. Но теперь Грушевский возглавит партию эсеров. Что? Керенский тоже возглавляет партию эсеров? Но ведь Керенский возглавляет русских великодержавных эсеров, а Грушевский возглавит партию эсеров украинских, национально–сознательных… Чертов митрополит был–таки прав: русская великодержавная политика всегда разжигает националистические настроения среди украинцев, и это действительно на руку Центральной раде: национальной «элите» легче будет повести за собой народ…
