— Целый клад! — доставая одну за другой монеты, проговорил Лютиков.
Под золотыми монетами лежало несколько бумажных долларов.
— Ты смотри-ка! — удивился один из свидетелей, пожилой мужчина в рабочей одежде. — Как у шпионки. Сколько живу, а такое только в кино видел.
В тот же день задержанных Шапальяна и Меринову доставили в Новороссийск.
Люсина строптивость быстро исчезла. Она рассказала все, что знала. А вот Шапальян всеми путями пытался запутать следствие, уйти от ответственности. Виктор Сергеевич решил провести между ними очную ставку. Конвоир первой привел в кабинет Меринову. Люся изменилась неузнаваемо: измятая одежда, скатавшиеся в сосульки волосы, синие ненакрашенные губы, глаза, красные от слез. Она пала духом и теперь надеялась только на Шапальяна, полагая, что он подтвердит ее полную невиновность.
Меринова скромненько примостилась на кончике стула и застыла, сцепив пальцы на коленях. Лютикову по-человечески стало жаль ее.
Скоро доставили и Шапальяна. Он, нагловато усмехаясь, без приглашения развалился напротив Люси.
— Вы чему улыбаетесь, Шапальян? — спросил Виктор Сергеевич.
— Да вот на Люсю смотрю: за эти дни она изменилась не в лучшую сторону.
Люся посмотрела на него удивленно. Румянец пробежал по ее щекам.
— Это к делу не относится, Шапальян. Разговор у нас должен вестись лишь по существу, — проговорил Лютиков. — Сейчас меня интересует один вопрос: гражданка Меринова на допросе показала, что туфли, которые были изъяты у нее в Туапсинском отделе милиции, фактически, Шапальян, ваши. Правильно?
Пашка нагловато усмехнулся:
— Вы что же, товарищ старший лейтенант, думаете, я могу взять на себя преступление, совершенное этой девкой?
— Прекратите, Шапальян, оскорблять гражданку Меринову. Я вас предупреждаю. Отвечайте по существу.
— Пожалуйста, могу и по существу. Туфли, о которых идет речь, я Мериновой не покупал. О золотых монетах и бумажных долларах, обнаруженных в туфлях, мне ничего не известно. Я Мериновой купил одни туфли в Туапсе. Они сейчас на ней.
Люся сняла черненькие туфли и осторожно отодвинула их в сторону.
— Наденьте, — попросил Виктор Сергеевич. — Когда вам принесут из дома какую-то обувь, тогда и отдадите их Шапальяну. Босиком у нас ходить нельзя.
Она покорно выполнила приказ и, не мигая, в упор смотрела на Шапальяна. Крупные слезы катились по ее щекам.
— Значит, гражданин Шапальян, вы продолжаете утверждать, что туфли и золото, хранившееся в них, не ваши.
