Сотрудник уголовного розыска | страница 21
Участковый сидел в темноте. Время тянулось медленно. Изредка, тщательно пряча огонь под полой, он раскуривал свою, солидных размеров, теплую трубку, на миг освещал циферблат часов. Стрелки будто замерли на месте.
Протяжно и сонно пропели первые петухи. Почти сразу же за окном — осторожные шаги. Дядя Боря торопливо влез в стоящий около печки гардероб.
За окном было светлее, чем в комнате, и участковый в щель увидел в оконном проеме голову мужчины. Тот немного помедлил и потянул на себя половинки створки. Не закрытые, они легко поддались. Мужчина решительно перевалился через подоконник в комнату. В руках темнели какие-то предметы. Уже потом участковый понял: топор и ломик. Неизвестный посветил фонариком. Быстрый голубоватый луч пробежал по комнате и погас. Мужчина подошел к гардеробу. Участковый затаил дыхание. Незнакомец попытался открыть дверцу гардероба. Дядя Боря, вцепившись до боли в пальцах в выступающие планки, удержал их. Тогда мужчина, кряхтя, начал отодвигать гардероб в сторону. Ему это удалось. Теперь дядя Боря не мог наблюдать и лишь по треску догадался, что неизвестный выламывает доски в полу. Капитан немного помедлил, потом рывком распахнул дверцы и появился перед стоявшим на коленях незнакомцем. Тот сделал стремительный рывок, но дядя Боря сбил его с ног и придавил к полу. Мужчина сопротивлялся отчаянно: извивался, дрыгал ногами, кусался. Дядя Боря все же завернул ему руки за спину и туго связал ремнем. Как только участковый включил свет, незнакомец вскочил и бросился к открытому окну. Дядя Боря легко удержал его, усадил на стул.
Ночному гостю было около пятидесяти. Покатые плечи распирал модный серый пиджак, упрямство чувствовалось в наклоненной лысой голове. Участковый приблизился к незнакомцу сзади. Сразу бросилось в глаза крупное ярко-фиолетовое родимое пятно за левым ухом мужчины.
Работнику милиции вспомнилось: война. Партизанский отряд. Выдавший себя за рядового Советской Армии Онищенко. Тогда в костре горела гармошка, которую бросили в огонь партизаны, торопливо покидающие из-за предательства Онищенко свою базу. Гармошка вытянулась в пламени, будто в агонии, и звук был протяжным, жалобным…
— Ну вот, Онищенко, мы и встретились снова, — нарушил молчание дядя Боря. — Теперь, надеюсь, последний раз. Знаю, прибыл ты за награбленным: за коронками, колечками, часиками, ради которых лишил жизни сотни людей.
— Вы меня с кем-то путаете, — хрипло выдавил Онищенко.
