Я, желая подыграть напарнику, положил руку на затылок покойного и качнул его головой, издав характерный хриплый стон.
— Выкинь папиросу, мерзавец! — врач проверил зрачки у больного и выдернул "беломорину" у него изо рта.
— Ну, что, доктор, жить будет? — кокетничая одновременно со всеми, в том числе и с больным, спросила медсестрица.
— Да, Мариночка, такие и нас с тобой переживут, — ответил врач, обняв ее за талию, и оба они, сильно пошатываясь, отправились в глубь отделения.
Со вздохом облегчения мы плюхнулись на топчан возле "больного".
— Ну, что, выздоравливайте и — с Новым годом, а мы, с вашего позволения, поедем, водочки выпьем, — Краснощеков усмехнулся и похлопал тело по плечу.
На утро нам было очень стыдно, но Новый год — Новым годом, а сейчас весна на дворе, все воспряло вокруг. Долой болезни, долой депрессию, долой героин, да здравствуют секс, спорт и рыбалка!
— Ты как, Краснощеков, насчет рыбалки? — вынырнул я из своих воспоминаний.
— Рыбак из меня хреновастый, а вот пожрать рыбку я очень даже. У меня, кстати, на станции форель жареная в панировочных сухарях, Леночка меня угостила, — Алексей демонстративно зачмокал.
— Она что и готовить умеет? — в голове у меня всплыл образ маленькой ведьмочки, — сухари, небось, сделаны из кладбищенской грязи?
— Да нет, сухари нормальные, но форель не форель, а шейка бомжа, — подыграл мне напарник.
— Вас послушаешь, да и жрать не захочется, — фыркнул Панков.
— На то и расчет, нам больше достанется, — я вожделенно потер руки.
Помимо краснощековской рыбки, на станции нас ждало еще одно радостное известие. Ежегодно в конце весны — начале лета у нас проходят практику студенты медицинского училища. Застоявшийся, душный, надоевший за зиму воздух тесного коллектива разбавляет свежая струя молодых, упругих, преимущественно женских, тел. Проходя мимо, они заставляют старчески поскрипывать шейные отделы наших позвоночников, а запах экстремального парфюма торпедирует наши обонятельные анализаторы, вроде бы привыкшие ко всему. Все это будоражит наше воображение до неприличия.
— Мы к вам студентку подсадили, — сообщила нам диспетчер, как только мы появились в поле ее зрения за стеклянной перегородкой.
"Хорошо бы ее звали не Лена", — подумал я и живо спросил:
— Как зовут?
— Маша ее зовут, она там сидит в конференц-зале.
— Ну, Краснощеков, тебе, брат, не повезло, — сказал я и направился туда.
— Это почему? — догнав меня, спросил Краснощеков.
— Что почему?
