Злацкий: У нас имеются свидетельства львовской гражданки, в которых утверждается, что Вами лично ей не раз были оказаны подобные услуги.
Гастольский: Эти свидетельства не следует принимать, как правду. Это вымысел. В моей практике были случаи, когда я оказывал помощь после абортов, устраняя осложнения…
Злацкий: Значит ли это, что Вы принимаете на себя ответственность за эти преступления?
Гастольский: Нет.
Злацкий: Но только что Вы утверждали обратное!
Гастольский: Разве есть вина врача в том, что он спасает человеческую жизнь?
Злацкий: Вина лекаря уже присутствует в его специальности. Своим умением он идет против воли Всевышнего!
Гастольский: Это просто мракобесие. Мне больше нечего сказать.
Злацкий: Вы упорствующий гордец! Вы понимаете, что только чистосердечное признание облегчит Вашу участь?
Гастольский: Что Вы называете облегчением — то, что перед костром меня удавят? Я устал от всего этого. Если есть еще вопросы — задавайте…
Злацкий: Свидетель говорит, что Вы хулите и не поощряете цели и методы святой Инквизиции.
Гастольский: Такого никогда не было! Эти свидетельства — изощренная ложь! Это обыкновенная человеческая низость! Я отрицаю это полностью. Я всегда считал и считаю, что каждый должен заниматься тем делом, которым считает нужным заниматься.
Злацкий: И все-таки, профессор, хотелось бы услышать Ваше мнение по поводу действий святого Трибунала.
Гастольский: Я уже дал полный ответ.
Злацкий: Хорошо. Вы утверждаете, что человек будет управлять силой звезд и солнца. Из каких соображений происходят такие выводы?
Гастольский: Следует понимать, что мы наконец-то перешли к сути допроса?
Злацкий: Трибуналу следует дать ответ!
Гастольский: Я не могу дать ответ, так как подобное было сказано под влиянием постигшей меня болезни, и я ничего не помню из сказанного мною во время приступов.
Злацкий: Скажите, как лекарь, чем Вы страдаете?
Гастольский: В первую очередь, самой распространенной и обязательной для всех хворью — старостью, и связанной с нею немощью, которая и стала причиной моего падения. От удара головой в моем мозгу образовалось нездоровое уплотнение нервных нитей, что оказывает давление на мыслительный центр. По признакам, которые описали мне мои ученики, наблюдавшие приступы, это заболевание напоминает мне эпилепсию. В своей практике мне не однажды доводилось встречаться с подобными формами болезни, когда страдающий бредил и выполнял некоторые двигательные функции. Нередко наблюдался довольно складный, схожий на осмысленный, бред, но по завершении приступа больные не помнили ничего не только из сказанного, но и происходившего вокруг.
