А вот в конце зимы, после ухода захватчиков, всякая мразь возжелала вольной жизни, и вылавливать их приходилось долго и нудно. И словно этого было мало, появились еще и непонятные отморозки в Белоруссии.
Пока все предавались тяжелым думам, доктор разглядывал трофейный шприцемет.
— Никак не пойму — что это за хрень?
— Дай сюда, — протянул руку Беня и, повертев конструкцию в руках, выдал «диагноз»: — Фигня. Переделка с пейнтбольного ружья. Стрелять будет одиночными и не очень далеко. Метров десять — пятнадцать.
— В саду и этого будет много. Главное, чтобы работала, — пожал плечами Андрей.
— Ну не знаю, есть ли давление в баллоне. Стармех! — резко позвал Беня. — Ты сможешь надуть эту цацку?
— Я смогу надуть все, что угодно, даже тебя.
— Не, меня не надо, надо эту цацку, и шоб стреляло.
— Ладно, завтра посмотрю, а то спать хочется, сил нет, — широко зевнул механик, и это словно послужило сигналом для остальных. Все, кроме дозорных, начали зевать и укладываться в спальные мешки.
Андрей тоже закутался в новый немецкий спальник, непонятно каким образом попавший в загребущие лапы Мазая, и неожиданно подумал о том, что толком не знает, какого барахла ему насовали Мазай с Гавриловым.
«Тоже мне командир», — ехидно поддел себя князь и, уже проваливаясь в сон, заметил, как Лелик дернул клюющего носом шамана за ногу, да так, что тот едва не свалился с брони. Началась тихая перепалка, и Андрей неожиданно для себя улыбнулся — несмотря на все увиденные сегодня днем ужасы, он был среди своих, можно сказать, в семье. К тому же они едут спасать друга, и, что бы ни произошло дальше, это стоило любой уплаченной цены. Потяжелевшие веки окончательно сомкнулись, и Морфей поставил еще одну галочку в гроссбухе, отмечая очередного посетителя своего царства.
Любой, кто хоть раз пролетал на самолете над Будапештом, как минимум заинтересованно, а чаще восхищенно смотрел на сложную и красивую мозаику старинных домов, обрамлявших величественный Дунай. После того как этот город стал столицей клана Озерной Лилии, с высоты птичьего полета — а ничто другое в небе больше не летало — можно было увидеть, что место, где раньше стоял Будапешт, покрывала ровная зелень с синеватым отливом. Из этого зеленого месива, словно пузыри в болоте, проступали маслянистые купола. Казалось, великолепные дворцы, замки и фонтаны исчезли навсегда. Но это было не так.
Эрл Лассарин, владыка клана Озерной Лилии, был одним из величайших магов жизни и самым старым эльфом в обоих мирах. Да и был ли он эльфом? Эрл менял структуру своего тела сотни раз, бережно сохраняя лишь клетки мозга. К содержимому своего черепа он не подпускал ни одного мага разума, несмотря на удушающую смертную тоску. Больше всего на свете Лассарин ценил воспоминания и вдохновение, он бережно сохранял первое и черпал второе из всего, до чего только мог дотянуться. Одним из таких драгоценных источников, к удивлению эрла, стали люди. Да, он уже не называл людей животными и признавал за ними разум, но от этого любил их не больше остальных высокородных.
