Элай. Имя приходит на ум, хотя, насколько я знаю, он никогда не учился писать. И Элая здесь нет, несмотря на то, что Центр его родной город. Он сейчас должен быть где-то за горами, по ту сторону Отдаленных провинций.
Люди смотрят, думаю я. Может быть, они тоже приложат руки к камню.
— Кто-то умеет писать, — благоговейно шепчет женщина.
— Это же легко, — говорю я ей. — Очертания предметов просто должны стоять перед глазами.
Она трясет головой, не понимая, о чем я говорю.
— Я не писала это, но я знаю, как надо писать, — объясняю ей. — Вы смотрите на буквы и создаете их своими руками. Для этого просто нужна практика.
Женщина выглядит обеспокоенной. Глаза потемнели, она как будто замкнулась в себе, напряглась и погрустнела.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спрашиваю я.
Она смеется и дает именно тот ответ, который был принят в Обществе: — Да, я в порядке.
Я перевожу взгляд на купол Сити-Холла и жду. Если она хочет что-то сказать, у нее есть такая возможность. Я научилась этому у Кая, затем у архивистов — если ты не нарушаешь тишину, то собеседник обязательно заговорит.
— Мой сын, — говорит она вполголоса. — С тех пор, как пришла чума, он не может спокойно спать. Я постоянно говорю ему, что есть лекарство, но он все равно боится заболеть. Он просыпается много раз за ночь. Даже учитывая, что у него есть иммунитет, он все равно боится.
— О, боже, — сочувствую я.
— Мы так устали. Мне нужны зеленые таблетки, столько, сколько их возможно купить. — Она достает кольцо с красным камнем. Как и где она нашла его? Я не должна спрашивать. Но, если это не подделка, то оно имеет свою ценность. — Он боится. Мы не знаем, что еще можно придумать.
Я беру кольцо. Мы видели множество подобных вещей, с тех пор как Восстание изъяло у нас все контейнеры с таблетками.
Хотя я и рада, что красных и синих таблеток больше нет, но я также знаю людей, нуждающихся в зеленых таблетках и испытывающих без них много неудобств. Даже моей матери как-то понадобилось принять одну.
Я вспоминаю, как она склонялась над моей постелью, когда я не могла уснуть, и пела мне колыбельную о растениях, и грудь пронзает мимолетная боль. «Морковь посевная», — медленно и нежно пела она. — «Дикая морковь. Ешь ее корень, пока он молодой. Ее цветочки белые и кружевные. Красивые, как звезды».
Однажды Общество направило ее для изучения растений в Отдаленные провинции. Она должна была выяснить, какие культуры выращивали и, возможно, использовали в пищу Отклоненные. Мама потом рассказывала, что видела в Грандии целое поле моркови, а в другой провинции — поле белых цветов, еще более красивых. Она разговаривала с земледельцами, разрабатывавшими поля. Она видела страх разоблачения в их глазах, но все равно выполнила задание и написала рапорт Обществу, потому что защищала свою семью. И Общество оставило ей
