Интересно, эти стены уже возвели, когда он жил здесь?
И я скучала по нему почти так же, как скучала по Брэму.
Ветви над моей головой были сухими, мертвыми, безлиственными и голыми. Я протянула руку и отломила одну из них.
Я прислушалась. К чему-то. К какому-нибудь живому звуку в этом тихом круге. Но не было никаких звуков, правда, кроме тех, которые никогда не затихают, — например, шум ветра в деревьях.
Но это мне ни о чем не говорило.
В Обществе, мы не можем проявлять чувства за пределами своих комнат, за пределами своего собственного тела. Если мы и кричим, то только в мире наших снов, и я не уверена, что нас хоть кто-то слышит.
Я оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не подглядывает, затем наклонилась и в снегу возле стены написала «Э» для имени Элая.
Когда я закончила, то захотела большего.
Эти ветви будут моими костями, подумала я, а бумагой станут мои сердце и кожа, те органы, которые чувствуют все. Я отломала еще несколько веток: берцовая кость, бедреная, кости руки.Нужно разложить их по местам, чтобы они могли двигаться, когда двигаюсь я. Я засунула веточки за голенища сапог и в рукава пальто.
Затем я поднялась, чтобы уйти.
Какое странное чувство, подумала я, как будто мои кости идут рядом со мной за пределами тела.
— Кассия Рейес, — произнес кто-то сзади.
Я обернулась в удивлении. На меня смотрела ничем не примечательная на вид женщина. Она была в обыкновенном сером пальто, как и я, ее волосы и глаза были карие или серые; трудно было сказать. Она выглядела неприветливо. Не могу сказать, как долго она наблюдала за мной.
— У меня есть кое-что, что принадлежит тебе, — сказала она. — Прислано из Отдаленных провинций.
Я ничего не ответила. Кай учил меня, что иногда лучше помолчать.
— Я не могу обеспечить твою безопасность, — продолжала женщина. — Могу только гарантировать подлинность предметов. Но если ты пойдешь со мной, я приведу тебя к ним.
Она поднялась и пошла прочь. Через секунду она бы скрылась из виду.
Поэтому я последовала за ней. Когда женщина услышала, что я иду, она замедлила шаг и позволила мне догнать себя. Мы шли, не разговаривая, по улицам, мимо зданий, огибая пятна света от фонарей, пока не приблизились к спутанному проволочному забору, ограждающему огромное поле, заросшее травой и изрытое щебнем. Призрачно-белое пластиковое покрытие на земле вздымалось и колыхалось вслед за дуновением ночного ветра.
Она нырнула через щель в заборе, и я поспешила за ней.
