Итак, конструктор Вячеслав. Пять лет житья в общаге для молодых специалистов, пять лет пустого ожидания в неподвижной, как воды Великих Н-ских прудов, очереди на комнату, пять лет каждодневного стояния в очередях за кефиром и плавленым сырком, пять лет вычерчивания на ватмане одной и той же цапфы (какой именно, сказать по известным соображениям не можем), пять лет посещений по субботам кинотеатра имени Ворошилова, пять лет платонического (за отсутствием комнаты) ухаживания за копировщицей из отдела главного механика. К черту! Хоть на БАМ, хоть на целинные и залежные земли, если таковые остались в наличии. Нет, не дрогнула рука Вячеслава, когда он вывел на белом листе: "Прошу освободить меня..." Отнес лист куда следует - и ни слова об этом больше, дабы не раскрыть случайно хорошо продуманную структуру оборонного предприятия, - тьфу ты, опять проговорились, это нечаянно. Честное слово. Передав заявление в нужные руки, Вячеслав вышел на заводской двор, прошел за корпус № 17 и через дыру в высоком бетонном заборе выбрался на улицу, вернее, в тихий переулок, застроенный жестяными гаражами. Конечно, удобнее было бы через проходную, но там бы его не выпустили до восемнадцати ноль-ноль.
Территорию завода Вячеслав покинул не насовсем, а проветриться, перевести дух после отчаянного решения. Выйдя из проулка на улицу, он увидел бегущую толпу. Не понимая зачем, побежал он вместе со всеми, и толпа вынесла его на площадь, на которой акустически безупречно, будто в миланской опере, разливался неслыханной красоты женский голос:
Если, влекомый соблазном, тягою к дальним скитаньям,
С просьбою ты обратился к старшим и власть предержащим
Дать тебе полный расчет,- осознай же, о нетерпеливый,
Шаг неразумный ты сделал. Возьми заявленье обратно,
Не уезжай на чужбину, о коей ты знаешь так мало,
Льготы и выплаты там, мне поверь, далеко не обильны...
Вячеслав поднял голову и встретился с лучезарными глазами Елены. "Может, забрать заявление?" - мелькнула у него мысль и тут же уступила место удивительному, безотчетному восторгу. "Чего уставился, козел? - грубо сказал ему стоявший рядом Климентий и ткнул кулаком под ребро.- Сирен не видел? Я тебе попялюсь!" Но Вячеслав не почувствовал боли и не услышал угрозы. Он растворился в голосе, в глазах Елены, дочери Ипполита.
"...Наш полет протекает на высоте одиннадцать тысяч метров со скоростью девятьсот пятьдесят километров в час. Температура за бортом минус пятьдесят градусов",- сахарным голосом стюардессы рассказывал репродуктор. Верочка повернула личико к мужу, взгляд ее говорил: как славно, что за бортом мороз, а здесь тепло и мы вместе. Сережа провел пальцами по щечке жены, большего он не мог себе позволить - рядом сидел полковник инженерной службы.
