Щеголь спустился вниз по лестнице, а я какое-то время стояла на площадке и слушала. Минут двадцать в квартире Маргариты была тишина. Но вот загремел замок ее двери, я отпрыгнула к ведру и снова принялась размешивать в нем краску. Девушка вышла из своей квартиры, заперла ее на ключ и позвонила в дверь соседям. Ей открыла молодая женщина лет тридцати.
– О, Рита, привет! Проходи.
Та шагнула за порог.
– Да я ненадолго…
Я тут же оставила свое увлекательное занятие по размешиванию засохшей краски в ведре и на цыпочках подошла к двери, за которой скрылась Маргарита. Похоже, она разговаривала со своей соседкой в прихожей, потому что слышала я практически все.
– Кать, помнишь, ты как-то говорила, что вы с мужем были бы не прочь купить мою квартиру?
– Ну, говорила. Мы бы из твоей и нашей одну большую сделали… А что?
– Понимаешь, я, наверное, буду ее продавать…
– Ой, так это хорошо, что ты в первую очередь к нам зашла! И за сколько ты ее будешь продавать?
– За два «лимона».
– Дороговато… А за «лимон» восемьсот?
– Да ты что, Кать! Квартира – картинка, сама видела. Центр. К тому же у меня евроремонт. Подумай, а то я на продажу выставлю.
– Не выставляй! Я тебе задаток дам. У меня есть сто тысяч…
– Так в задаток обычно десять процентов берут. Давай двести, а?
– У меня сейчас нет. Но завтра будут: я с книжки сниму. Ладно?
– Ну, давай до завтра.
– Я, как деньги сниму, тут же к тебе – поняла?
Маргарита вышла от соседки и направилась к себе. Тут она наконец-то обратила на меня внимание.
– А вы что, стены собираетесь красить? – спросила она у меня подозрительно.
– Собираюся, а чаво? – Я сморщила нос, приоткрыла рот и посмотрела на мою подругу, старательно изображая из себя недалекую женщину-маляра преклонного возраста, эдакую деревенскую тёху.
– Да вы что? – возмутилась мадемуазель Марго. – Зима на дворе! Кто же зимой подъезды красит?!
– А я чаво сделаю? Бригадир сказать: покрасить, вот я и крашу!
– И что, таким вот цветом? – она брезгливо заглянула в мое ведро с темно-зеленой краской.
– А вам чаво, не ндравится, что ли? – удивилась я. – Хороший цвет…
– Ну, для вашей деревни он, может, и хороший, – съязвила Маргарита, – сортиры на задворках красить… А для нормальных людей…
Она с презрением осмотрела меня. Я еще больше сморщила нос и еще больше открыла рот.
– О, господи! – Девушка отвернулась от меня и скрылась за своей дверью.
– Ну, не ндравится так не ндравится… Как скажете. Мы могём и не красить… – бормотала я, собирая свои нехитрые малярские принадлежности и покидая подъезд мадемуазель Марго.
