посмотрел на своего собеседника, который в свою очередь внимательно
разглядывал редкий уйгурский нож, купленный мной на западе Китая.
— Salma ya salama считается фольклорным бедуинским выражением, —
Шардуф перевѐл взгляд на меня, словно наконец-то вспомнил, что находится в
комнате не один. — И значит нечто вроде «Добро пожаловать».
Вообще-то, это была достаточно странная история о том, как я оказался
один на один с незнакомым человеком в гостиничном домике на окраине
Египта. Но, если ты археолог, то не стоит удивляться никаким вещам.
Шардуф — высокий широкоплечий мужчина, с ног до головы закутанный
в черное одеяние жителя пустыни, оказался на удивление образованным и
общительным человеком, прекрасно владеющим английским языком. Чтобы
переждать надвигающуюся пылевую бурю, он постучал ко мне. Вот,
собственно, так я уже второй час кряду беседовал с ним о традициях местных
жителей.
— Хотя, — продолжил он, снова посмотрев на кинжал, — существует
поверье, что эти слова — начало очень древнего гимна. Языческого. Но кто, как
и когда верил в этих богов — загадка.
— Хм, — я даже наклонился к нему чуть ближе, чтобы не упустить ни
слова. Если б можно было переставить стул, то я бы не преминул
воспользоваться и этим манѐвром.
— Поверить в подобное не так легко. К тому же это явно не те верования,
к которым мы привыкли. Ни одна из мировых религий. И даже не вера древних
египтян.
— Послушайте, Шардуф, — заѐрзал я на месте. — Если вы мне
расскажете эту историю, то я, клянусь, подарю вам этот нож.
Мужчина сначала удивлѐнно посмотрел на меня, а потом неожиданно
звонко расхохотался:
71
— Ну, если вам так угодно.
Египтяне в древности, да и сейчас тоже, называли свою страну Красная и
Черная земля. Красной величали простилающиеся на многие километры пески
пустынь, Чѐрной — плодородную полоску почвы возле Нила, где крестьяне
могли выращивать свой хлеб. Но передаѐтся из уст в уста старинное сказанье,
что до того как пришли сюда Амон-Ра, Мут, Сет и прочие боги солнечного
пантеона, пустыни тут не было и в помине. Об этом говорят лишь кочевники и
то, когда их не слышат чужестранцы.
Когда-то здесь была благословенная земля — текли чистые и прозрачные
как хрусталь реки, возносились к синему небу белые города, что утопали в
буйной растительности садов и парков.
Один из священных гимнов главного города Сархаданд начинался
