открыл глазки, и тут Марисса поняла, что это ее найденыш — на нее смотрели серьезные серые глазки, в глубине которых плескались боль и недоумение.
Пока искали Ценя, пока он колдовал над внезапно высохшим тельцем, староста выбивал из детей показания, и складывалась странная картина. Дети отправились по ягоды. И случись такому — из малинника выломился матерый медведь. Дети кинулись бежать, Кирин зацепился за корягу и растянулся во весь рост. Хозяин леса надвигался на стоящую столбом Джурайю. Кирин сорвал голос, крича, чтобы она бежала, пряталась, задерет ведь и не заметит, а Джу…
Сначала он заметил, как с ее пальцев стекает свет. Потом засветились ее глаза, потом заискрили и встали дыбом волосы, потом ослепительная вспышка… Когда Кирин снова мог видеть, он обнаружил выжженный круг земли, а на нем дымящиеся медвежьи кости и вот, Джуню, которая теперь такая… Мальчик рыдал не переставая, и рассказ о пяти минутах пережитого им ужаса растянулся на два часа.
Из светлицы вышел Цень. Его приговор был неумолим. Девочка будет жить, но у нее Дар, да такой мощи, что не каждый магистр магии вынесет, и следующий выплеск может унести ее жизнь. Она должна учиться не давать энергии изливаться, иссушая ее тело. Он, Цень, может учить ее контролировать себя, а пока — полный покой и о-о-очень питательная пища. И еще травки — Цень пообещал принести, научить заваривать, пошептать.
«Боги! Откуда этот дар на нашу голову?» — думала Марисса, выхаживая дочь. Она поправлялась медленно и как будто неохотно. За неделю первый раз встала по нужде сама и тут же слегла, попросила сладенького. Сладенькое было съедено подчистую свое, из дома старосты и окрестных соседей. Молчун ходил теперь в соседнее село и скупал мед и драгоценный сахар мешками. А Джуня его ела. Мешками. И куда только лезло? Тощая, под глазами черняки, глаза еще светлее стали. Привидение.
Прежней румяной малышки больше так и не появилось — вместо нее в доме поселилась резкая пацанка, целыми днями пропадавшая у знахаря и появляющаяся дома только поесть и поспать. В суждениях появилась категоричность и нетерпимость, не свойственная девочкам, и куда-то пропали все навыки домоводства, которым так старательно обучала ее мать, хоть и приемная, но все-таки любящая.
«Это Цень все», — думала Марисса, в раздражении кинув тряпку в обнаглевшего кошака. Кошак мяукнул и удалился с видом оскорбленной невинности. Сметаны жалко, жмоты.
Старый Цень был их местной достопримечательностью. Появившись лет двести назад в их выселках, он облюбовал себе заброшенный домик возле леса. Лечил зверье, домашнюю скотину, не отказывал и людям, но большой радости от этого не испытывал. Пошептав над наделами, избавил местных жителей от вредителей и сорняка с одним условием — новые делянки не разрабатывать, оставить лесу то, что ему принадлежит. Побрызгав по углам, подымив ароматными палочками, изгнал не только тараканов и клопов, но и невыводимых муравьев. Денег не брал, принимал еду, одежду, утварь. Так и жил один-одинешенек и уже два века не менялся. Все знали о том, что маги живут дольше людей, и только в их выселках убеждались в этом воочию вот уже несколько поколений.
