– Что я, девчонка? – обиделся Митька. – И никакая не монашка я.
– Монашка, – серьёзно сказал дядя Гриша. – В школу не ходишь, с мальчишками не в ладах, богу молишься… Кто же ты такой?
Митька вывернул голову из-под руки дяди Гриши и отодвинулся.
– Не монашка я! – сердито сказал он. – Монашка это женского рода, а я мужчина.
– Какой ты мужчина?!
Митька исподлобья посмотрел на председателя. Лицо у Харитонова серьёзное. Не шутит.
– Усы у вас рыжие… Сбрили бы, – сказал он.
– Не хочу, – слегка улыбнулся дядя Гриша. – Мне с усами сподручнее… Между прочим, у Чапая тоже были рыжие усы. А вот у тебя никогда усы не вырастут.
– Почему?
– Потому что ты – монашка,
Митька спрыгнул с сосны и, запутавшись в плаще, упал.
Вскочив на ноги, подобрал плащ и швырнул дяде Грише.
– Возьмите! – Мальчишка кинулся было к дому. Но тут кто-то громко и визгливо крикнул. Митька вздрогнул и остановился.
– Как противно орёт, – сказал он.
– А ты знаешь, кто это? – спросил дядя Гриша.
– Ну да. Сатана это.
Дядя Гриша встал, надел плащ.
– Хочешь, покажу тебе сатану?
Большой, грузный, он легко шагал впереди, осторожно раздвигая ветви. Опять хохотнуло. Совсем близко. Дядя Гриша остановился. Сквозь ветви толстой осины просвечивало звёздное небо.
– Здесь! – одними губами сказал дядя Гриша.
Лес насторожённо молчал. Луна освещала макушки деревьев. Дядя Гриша сделал ещё несколько бесшумных шагов и поманил Митьку. С минуту, задрав вверх головы, стояли они под осиной и вглядывались в ветви.
– Сидит, ушастый разбойник, – прошептал дядя Гриша. – Видишь? Да не туда смотришь. Вон, на суку!
Митька с трудом рассмотрел среди ветвей большой ком перьев. На нём комок чуть поменьше, круглый. Вот он повернулся, и Митька увидел два светящихся зелёных глаза и две кисточки вместо ушей. Под ногой хрустнул сучок. Глазастая и ушастая голова быстро-быстро завертелась.
Митьке показалось, что она сейчас открутится. Но голова не открутилась. Она остановилась, скрипуче щёлкнула горбатым клювом, и филин, сорвавшись с сука, пропал в темноте. Чуть погодя далеко над вершинами деревьев ночное небо ещё раз чиркнуло широкое крыло.
– Жалко, ружьё не взял, – сказал дядя Гриша. – Капут был бы твоему сатане…
Они вышли к реке. Возле берегов Калинка была тихая, тёмная, а посередине играла, светилась. Вниз по течению плыли мерцающие звёзды. В кустах тоненько пискнула, захлопала крыльями птица и затихла. Видно, филин приснился. Вдали над водой и кустами неясно вырисовывалась мельница. Тень от старого дуба наполовину скрыла её из глаз. Мшелая дранка под луной мягко серебрилась. Окно в Митькином доме светилось. На белой занавеске отпечатались две головы и неестественно огромная самоварная конфорка. Головы двигались, а самовар стоял неподвижно и пускал в потолок пар. Дядя Егор и мама уже пришли. Чай пьют.
