– Покой ему нужен, – сказал доктор. – Покой и ещё раз покой.
– Слышал? – грустно сказала Стёпке Митькина мать, когда доктор ушёл. – Даст бог, поправится, тогда придёшь.
Так и ушёл Стёпка домой несолоно хлебавши.
Не знал Митька об этом, а потому и сердился на Тритона-Харитона. Человек болеет, а он ни разу проведать не пришёл. Ещё называется друг!
Обиделся Митька на всех. Он постепенно свыкся с мыслью, что в школу ходить не надо. Портфель свой забросил под лавку и ногой поддал. Не нужен больше ему портфель. Зачем уроки учить? Никто теперь вызывать не будет и двоек в дневник не поставит. Хорошо!
Но хорошо Митьке не было. Коричневый угол портфеля с блестящей железкой торчал из-под лавки и всё время напоминал про школу. Митька достал портфель и зашвырнул на чердак. Уж теперь-то на глаза не попадётся. Портфель валялся в пыли на чердаке, а про школу всё равно думалось…
И что это за жизнь такая? На улицу нельзя, в школу тоже. Книжек не дают читать. Сиди на печке, как дурак, и в потолок гляди. Не жизнь, а каторга. Хоть ложись в гроб и помирай.
В сенях что-то с грохотом упало, покатилось по полу. Кто это? Кошка, наверное, наблудила. Дверь медленно, со скрипом отворилась, и в щели показалась лохматая голова Тритона-Харитона. Голова была белая, не то в меле, не то в муке.
– Здорово, Лесник! – негромко сказал Стёпка. – Чего это ты весь день под замком сидишь?
– Под замком? – удивился Митька. – Кто же это запер? Мне, понимаешь, на улицу не разрешают… Наверное, мамка.
– Я к тебе через двор пробрался… – сообщил Стёпка. – Дверь палкой открыл. Сверху какая-то тарелка упала, прямо на голову… – Стёпка провёл рукой по волосам. – Никак мука?
– Я думал, это кошка, – сказал Митька, слезая с печки.
– Удрал с ботаники, – стал рассказывать Тритон-Харитон. – Надоели пестики-тычинки… Дай, думаю, к Леснику смотаюсь. Всё болеешь?
– Я-то здоровый, да вот доктор… – сразу потускнел Митька. – Знаешь, сколько мне уколов всадили? Двадцать штук!
Стёпка критически оглядел осунувшегося приятеля. Лицо у Митьки стало бледным, на виске двигалась синяя жилка. И глаза вроде больше стали, да какие-то скучные. Эк парня хворь свернула! Кожа да кости.
– Все ребята босиком ходят – и ничего, – сказал Стёпка. – Здоровые. А ты хворобу подцепил… Квёлый ты. Шкелет.
– Скелет? – возмутился Митька. – Да я… Знаешь, сколько я голый в омуте простоял? Целый… – Тут он спохватился и прикусил язык. Но было поздно.
– А чего ты в омуте голый делал? – спросил Стёпка.
